Трактаты. Проповеди

Тот человек, что пребывает в Божьей любви, должен быть мертв для себя самого и для всех тварных вещей, дабы обращать на себя так же мало внимания, как на того, кто находится за тысячу миль. Такой человек остается в тождестве и остается в единстве и остается полностью равным; в него не проникнет никакое неравенство. Сей человек оставил себя и весь этот мир. Если бы существовал человек, которому принадлежит целый мир, и он оставил его ради Бога и остался бы наг, как тогда, когда принимал его во владение, то такому человеку Бог вернул бы весь мир и в придачу вечную жизнь. И если бы существовал другой человек и у него, кроме благой воли, не было ничего, и он в себе помышлял: «Господи, будь моим этот мир и имей я еще один мир и еще — их тогда будет три», и желал бы: «Господи, я оставлю все это и себя самого, и останусь нагим, как тогда, когда это от Тебя принимал», то такому человеку Бог дал бы так много, как будто он это все отбросил своею рукой. Но иной человек — у него не было бы ничего телесного или духовного, ни для того, чтобы оставить, ни для того, чтобы подать, — такой человек оставил бы больше всего. Кто оставит себя (хотя бы) на один-единственный миг, тому будет отдано все. Но если бы человек был двадцать лет оставлен, и вернул себя на один только миг, то он никогда не был оставлен. Тот человек, который оставил и который оставлен и который никогда не взирает на то, что оставил, как бы кратко то ни было, и остается постоянным, неподвижным в себе самом и неизменным, — лишь такой человек будет оставленным[417].

Дабы нам оставаться столь постоянными и недвижимыми как вечный Отец, в этом помоги нам, Боже и вечная Мудрость. Аминь.

ПРОПОВЕДЬ 13

Vidi supra montem Sion agnum stantem etc.[418]

(«Взглянул я, и вот, Агнец стоит на горе Сионе и т.д.»)

Святой Иоанн узрел Агнца, стоящего на горе Сион, и на Его челе впереди было начертано имя Его и Отца Его имя, а рядом с Ним стояли сто сорок четыре тысячи. И Он сказал, что это все девы; и они пели новую песнь, которую никто, кроме них, петь не умел, и следовали за Агнцем, куда бы Тот ни пошел.

Языческие учителя говорят, что Бог таким образом упорядочил твари, что одна всякий раз находится над другой и что высшие касаются низших, а низшие — высших. То, что сии учителя излагали тайными словесами, изъясняет другой учитель открыто и говорит: золотая цепь — это чистое, просветленное естество, которое поднимается к Богу и которому не по вкусу все то, что обретается вне Его, и оно охватывает Бога. Всякое (творение) касается другого, и высшее установило свою пяту на темя низшего[419]. Никакие творения не касаются в своей тварности Бога, и что сотворено, то должно быть разломано, если благу предстоит выйти наружу. — Скорлупе следует разломиться надвое, если ядру нужно выйти наружу. — Все стремится к тому, чтобы вырасти, потому что ангел, вне этого чистого естества, знает не больше, чем сей кусок древесины... Да, без оного естества ангел имеет (бытия) не больше, чем комар (его) имеет без Бога.

Он (святой Иоанн) говорит: «на горе». Как получается, что приходят к такой чистоте? Они были девственницами, и были высоко на горе, и были обвенчаны с Агнцем и развенчаны со всеми творениями, и следовали за Агнцем, куда бы Он ни пошел. Иные люди следуют Агнцу пока им хорошо, когда же Он идет не туда, куда им хотелось бы, они отворачиваются. Тут имеется в виду не это, ведь он говорит: «они следовали за Агнцем, куда бы Тот ни пошел». Если ты — дева, и обвенчана с Агнцем, а со всеми творениями развенчана, то следуй Агнцу, куда бы Тот ни пошел, — а не только тогда, когда страдаешь из-за друзей или из-за себя самое, вследствие какого-нибудь искушения, и пребываешь в смятении.

Он говорит: они стояли наверху. Что наверху, то страдает не от того, что ниже него, но лишь от того, что над ним и что выше его. Один неверующий (языческий. — М.Р.) учитель говорит: пока человек стоит возле Бога, ему невозможно страдать. Человек, что находится наверху и развенчан со всеми творениями и обвенчан с Богом, никак не страдает. Если бы ему было суждено пострадать, то было бы и Божье сердце затронуто[420].

Они были «на горе Сион». «Сион» означает «смотреть»; «Иерусалим» означает «согласие»[421]. Как недавно я говорил в Санкт-Мариенгартене[422]: сии оба принуждают Бога; если они есть у тебя, то и Бог в тебе должен родиться. Мне хочется рассказать вам половину одной истории: «Наш Господь шел однажды посреди огромной толпы. Тут пришла одна женщина и сказала: «Если я коснусь края Его одеяния, то стану здоровой». Наш Господь говорит: «Ко Мне прикоснулись». «Боже милостивый, — сказал святой Петр, — как это Ты говоришь, Господи, что к Тебе прикоснулись? Большая толпа окружает Тебя и теснит»»[423].