Трактаты. Проповеди

Оные три измерения указуют на тройное познание. Одно — чувственное. Глаз созерцает весьма отдаленные вещи, которые находятся за его пределами. А другое — разумное, и оно много выше. Третье (измерение) указует на благородную силу души, сия столь возвышена и столь благородна, что постигает Бога в Его обнаженном собственном бытии. Эта сила не имеет ни с чем ничего общего. Из ничто она творит нечто и все... Она не ведает о вчерашнем и позавчерашнем, о завтрашнем и послезавтрашнем дне, ибо в вечности нет ни вчера, ни завтра, там — одно сплошное сейчас[403]; в нем — ныне то, что было назад тысячу лет, и то, что случится через тысячу лет, да и то, что происходит по ту сторону моря. Сия сила берет Бога в Его ризнице. Одно писание говорит: в Нем, Им и через Него[404]. «В Нем» — это в Отце, «Им» — это в Сыне, «через Него» — это в Духе Святом. Святой Августин говорит некое слово, которое звучит совсем непохоже на сказанное, и все же оно вполне подобно ему: не истина — то, что в себе не заключает всей истины[405]. Вот эта-то сила и берет все вещи в (их) истине. Никакая вещь от этой силы не скрыта. В одном писании сказано: мужам подобает быть с непокрытой главой, а женам — с покрытой[406]. Жены — это низшие силы, они должны быть покрыты. Муж есть оная сила, ей и быть обнаженной и непокрытой.

«Что будет младенец сей?». Недавно я сказал некоторым людям, которые, возможно, присутствуют здесь, одно словечко и говорил так: нет ничего сокровенного, что не открылось бы[407]. Все то, что представляет собою ничто, должно быть отложено и сокрыто, чтобы об этом никогда даже не думать. О ничто нам не нужно знать ничего и с ничто нам не надо иметь ничего общего. Все творения суть чистое ничто. Что — ни здесь и ни там, и в чем — забвение всяческих тварей, в том — полнота всякого бытия. И я говорил: в нас не должно быть чего-либо сокрытого, что не следовало бы полностью открыть Богу и полностью Ему передать. В чем бы мы себя ни нашли, будь то в силе иль в немощи, в благополучии или в страдании, и к чему бы мы в себе не обнаружили склонность, от того нам надлежит отдалиться... Воистину, откроем мы Ему все — и Он нам в ответ откроет все то, что имеет, и не скроет от нас, воистину, ничего из того, что может подать: ни мудрость, ни истину, ни сокровенное, ни Божество и вообще ничего. Ей-ей, это верно так же, как то, что Бог жив, если мы Ему, конечно, откроемся. Ну а если мы Ему ничего не откроем, то что ж удивляться тому, что и Он нам ничего не откроет, ибо сие должно быть именно одинаково: мы — Ему, а Он — нам.

Как не посетовать на людей, мнящих о себе весьма высоко, что они-де с Богом едины? И (при том) они совсем не бесстрастны[408], и цепляются во благе и в горе за ничтожные вещи. Они очень далеки от того, что мнят о себе, — прельщаются много и много хотят. Я как-то сказал: кто ищет ничто, тот и обрящет ничто, кому он на это пожалуется? Он нашел то, что искал. Кто чего-то взыскует или страстно желает, тот взыскует и страстно желает ничто, и кто просит о чем-то, тот получит ничто. Но кто ничего не взыскует и ничего не желает, кроме одного только Бога, тому Бог откроется и дарует все, что тайно имеет в Своем Божественном сердце, дабы сие стало ему свойственно не иначе, как свойственно Богу, ни меньше, ни больше, если он, без какого-либо посредничества, лишь к Богу стремится. Что же странного в том, что больному не нравятся еда и вино? Он не воспринимает вино и еду в соответствии с их собственным вкусом. Язык имеет покров и некое одеяние, с помощью которого чувствует вкус и которое горчит сообразно болезненному естеству той или иной хвори. Никак не удается пробиться туда, где имеется вкус. Больному мнится некая горечь. Что же, он прав, ибо и должно быть горько с таким облачением и из-за такого посредства. Не убрать его — ничто не будет иметь того вкуса, какой ему подобает. Пока посредничество не убрано с нас, Бог никогда не станет нам вкусен Своим собственным вкусом, и жизнь наша будет для нас весьма тяжела и горька.

Один раз я сказал: девы следуют прямо за Агнцем, куда бы Он ни пошел[409]. Некоторые здесь (и впрямь) девы, а иные — не девы, но еще надеются девами стать. Те суть истинные девы, кто следует Агнцу, куда бы Сей ни пошел, в скорби, как в радости... Другие следуют за Агнцем, пока путь тянется в сладости и покое; а когда он пролегает через печаль, непокой и труды, они отворачиваются и не следуют больше за Ним. Право, это не девы, как бы ни были они похожи на них. Некоторые говорят: вот, Господи, я вполне могу достичь этого в чести, богатстве и покое. Ей-ей, если б Агнец так жил и шел этим путем, то и я допустил бы, чтобы вам по нему следовать. Истинные же девы бредут за Агнцем в тесноте и на воле, куда бы Он ни побрел.

Когда время исполнилось, родилась «благодать». Чтобы на нас все вещи исполнились, дабы и в нас родилась Божественная благодать, в этом помоги нам, Боже. Аминь.

ПРОПОВЕДЬ 12

Qui audit me[410]

(«Слушающий меня»)