Трактаты. Проповеди

Заметь две вещи. Первое, что образ, согласно Августину, следует искать там, где душа — воистину свет, не погасший от соприкосновения с телом; там, куда не допускается ничего, имеющего «образ мира сего»[712]; где находится верхняя область в душе, а также там, где вершина души соединяется с ангельским светом[713]. Во-вторых, заметь, что образ как таковой по своему понятию не может быть отделен от того, образом чего он является[714].

Еще же заметь по поводу первого, что туда, где находится образ, ничто не войдет, кроме единого Бога и, согласно некоторым, рождаемой Богом (в душе) теологической добродетели[715], Иез. 1: «Я увидел затворенные врата в доме Господнем»[716].

«Бога невидимого», Ин. 1: «Бога никто не видал когда-либо»[717]. «Никто», ни один человек. Исх. 33: «Не увидит Меня человек и жив будет»[718]. «Когда-либо», то есть не во времени, на различие коего указывает «когда-либо». Стало быть, «Единородный (Сын), сущий в недре Отчем, Он явил»[719].

«Рожденный прежде всякой твари», то есть предпосланный всякой твари как Образец, которому она должна уподобиться — как живописец перед учеником ставит картину, и тот должен сработать подобную ей. Поэтому, согласно Августину, подобие обретается во всяком творении, а образ — лишь в имеющем разум[720]. Либо «преждерожденный и пр.» — ранее всего сотворенного.

Итак, открывается «чей это образ», именно «Бога невидимого», открывается также, где его надо искать, — в верхней части души; остается узнать, как нам ему уподобиться. Этому учит апостол, Кор. 11: «Муж не должен покрывать главы, потому что он есть образ и слава Божья»[721], Кор. 3 в конце: «Мы же открытым лицем взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от сияния в сияние, как от Господня Духа»[722].

«Преображаемся» по двум причинам: во-первых, оттого что прежняя форма отступает, во-вторых, потому что (сей образ) превосходит всякую форму и превышает ее. «От сияния в сияние», иначе сказать от естественного света в сверхъестественный и, наконец, от света благодати в свет славы[723]. Или так: порой душа принимает Божественные осияния, но они рассеяны под видом телесных вещей. И стало быть, «от» такого «сияния» стремится душа перейти «в сияние», покоящееся в себе самое, пока, наконец, не взойдет в нем к Тому, Кто «обитает в неприступном свете», Тим. 6[724]. Вот почему в приведенном стихе следует: «как от Господня Духа».

Дальше: «и надпись». Откр. 3: «Побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон; и напишу на нем имя Бога Моего и имя града нового Иерусалима», и ниже: «и имя Мое новое»[725]. Изложи по отдельности, как знаешь.

2. «Чей это образ?»

Заметь, образ, во-первых, подобен, Ин. 3: «Будем подобны Ему»[726]. Тот Богу подобен, кто не уподобляется никакому творению, а это тот, кто оставил все и преобразился на горе со Христом. Богу ведь свойственно не иметь ничего подобного, либо подобия. Во-вторых, (образ) должен быть подобен по природе, по виду и даже, насколько возможно, в частных свойствах и не в чем ином, дабы в нем познавалось то, чьим он является образом. Ибо для этого и ради того он создается. Отсюда, в-третьих, по Августину, сходство принадлежит к совершенству образа[727]. В-четвертых, образ есть исторжение и истечение из того, образом чего он является. Пятое же (заключается в том), что все чуждое, или другое, находится вне сущности образа, например, камень, краска и прочее вроде того. Потому-то, как учит Аристотель против Платона, вещь познается через свой образ, а не через идею[728].

Из этого пятого и второго, уже указанного, свойства (следует): образ не соисчисляется с тем, чьим он является образом, словно пара субстанций, но одно присутствует в другом, «Я в Отце и Отец во Мне»[729]. Опять же, праведник связан с праведностью формальной зависимостью, не как с чем-то внешним или другим помимо себя, отличным от себя и иным себе; и это шестое свойство образа. В-седьмых, с необходимостью следует, что образ присутствует лишь в просветленном разумом естестве, где одно и то же возвращается «в полном обращении»[730] к себе и где рождающий в отношении к рожденному, или побегу, есть он же сам в своем ином, обретая себя в своем ином как иное себе. И восьмое, заметь дабы образ верно воспроизводил отражаемое[731], надобно, чтобы (в нем) не отсутствовало ничего из того, что есть в самом отражаемом, и чтобы ни в нем, ни при нем не присутствовало ничего из того, что есть в чем-то другом. (В образе Божьем) не отсутствует ничего из того, что имеется в Боге, и ничто не присутствует, что имеется в каком-либо творении.

3. «Образ»