Трагический эксперимент. Книга 1

Церкви стало сложнее влиять на светскую жизнь, хотя некоторые преступники по-прежнему укрывались в монастырях и скитах. Иногда им позволялось стать послушниками и искупить вину честным трудом. Уже во времена правления Ивана Грозного в некоторых религиозных учреждениях были организованы тюрьмы не только для преступников, но и для политических — раскольников, еретиков, сектантов. Известен Соловецкий монастырь, в который ссылали бунтовщиков.

Отчаянные разбойники находили убежище в Поволжье и Предуралье. Никого не боящиеся «лихие люди» нередко нападали на купеческие суда, присваивая дорогие товары из Китая и Персии. Когда Казань и Астрахань были завоёваны войсками Ивана Грозного, в Поволжье стали активно строить русские крепости. Нижнее Поволжье представляло большой интерес с военно-стратегической точки зрения. Это был крупный транспортный узел, из которого по всей Руси расходились торговые караваны.

Чтобы Астрахань была связана с иными регионами, построили немало населённых пунктов, ставших затем городами, — стоит вспомнить Самару, Царицын, Саратов. Крепости в Поволжье также возводились с целью отрезать крымским татарам путь к Поволжью и Предуралью. Чтобы заселить эти постройки, требовались люди. Скрывающиеся беглецы прекрасно справлялись с этой задачей, поэтому власти их не преследовали.

Русское государство стремилось заселить окраинные земли собственными подданными. Берега Днепра, Дона и Волги представляли собой огромные территории со стратегическим и экономическим значением. Строящиеся здесь русские крепости делали возможной постепенную колонизацию окраин.

Одновременно сильный крепостной гнёт в центре Руси вынуждал несогласных бежать в отдалённые регионы, именно на окраины. Властями было ужесточено наказание за приют и невыдачу беглых крепостных. Люди не хотели попасть «под раздачу», и беглецам просто некуда было деваться. Что им оставалось? Бежать как можно дальше от мест, где их угнетали. По сути, Москва таким образом решила сложную и очень важную проблему по освоению и заселению территорий на окраинах.

Казаки пусть и не имели писаных законов, но порядок у себя поддерживали, хотя порой и весьма радикальными способами.

«Несмотря на разгульную жизнь, чубатые казаки-„лыцари“ имели что-то вроде уголовного законодательства и все проступки своих братов-товарищей карали строго. Обратимся к Николаю Гоголю. „Разгульные обычаи Сечи и немногосложная управа и законы казались иногда даже слишком строгими среди такой своевольной республики. Если козак проворовался, украл какую-нибудь безделицу, это считалось уже поношением всему казачеству: его, как бесчестного, привязывали к позорному столбу и клали возле него дубину, которою всякий проходящий обязан был нанести ему удар, пока таким образом не забивали его насмерть.

Не платившего должника приковывали цепью к пушке, где должен был он сидеть до тех пор, пока кто-нибудь из товарищей не решался его выкупить и заплатить за него долг. Но более всего произвела впечатленья… страшная казнь, определённая за смертоубийство… Вырыли яму, опустили туда живого убийцу и сверх него поставили гроб, заключавший тело им убиенного, и потом обоих засыпали землёю…“

Не менее жесток был суд и у донских казаков. У них большое распространение получило „сажание в воду“. Вот что говорит об этом один из иностранцев, ставший свидетелем такой казни: „На преступников, подлежащих смерти, надевали мешки, которые наполняли песком и каменьями, и так бросали в воду, а тем, которых преступления не столь важны были, насыпали песку в платья и с тем их на несколько времени в воду сажали“».

А вот что написано в мемуарах некоего Фабрициуса, который был очевидцем событий, произошедших в России во время царствования Алексея Михайловича. Иностранец был лично знаком с мятежным казацким атаманом Степаном Разиным. Фабрициус писал в своих мемуарах: «Проклятия, грубые ругательства, бранные слова, а у русских есть такие неслыханные и у других народов не употребительные слова, что их без ужаса и передать нельзя, — всё это, а также блуд и кражи Стенька старался полностью искоренить. Ибо, если кто-либо воровал у другого что-либо хоть не дороже булавки, ему завязывали над головой рубаху, насыпали туда песку и так бросали его в воду. Я сам видел, как одного казака повесили за ноги только за то, что он походя ткнул молодой бабе в живот».

Ещё при жизни Ивана Грозного видное место в его окружении занял Борис Годунов. Родился Борис Фёдорович в 1552 году в семье Фёдора Ивановича Годунова, в Вяземском уезде. Годуновы были помещиками средней руки и дополнительно несли поместную службу государю, владели небольшой вотчиной в Костроме.

Новая жизнь началась у Бориса Годунова после смерти отца. В 1569 году он начал жить в семье его дяди, Дмитрия Годунова. Земли в районе Вязьмы, которыми владел Дмитрий Годунов, отошли к опричным владениям, и не очень знатный Дмитрий Годунов сориентировался и поступил в опричный корпус. Здесь он очень быстро дослужился до высокого чина главы Постельного приказа.