Трагический эксперимент. Книга 1

„Соломония, оказывается, энергично сопротивлялась постригу и растоптала монашеское одеяние. Тогда один из ближайших советников Василия III, Иван Шигона, не только выразил ей резкое порицание, но и ударил её бичом. После того как Шигона сказал, что пострижение производится по воле государя, Соломония смирилась со своей участью“ (из Записок Сигизмунда фон Герберштейна, дипломата Священной Римской империи).

Существует легенда, которую пересказывает тот же Герберштейн, что царица во время пострига была беременна и поэтому так яростно сопротивлялась. Якобы уже в Суздальском монастыре она родила мальчика Георгия, отдала его на воспитание, а сама устроила ребёнку ложные похороны, чтобы отвести от него возможных убийц.

Согласно народной молве, Георгия вывезли в Керженские леса, где тайно воспитывали в лесных скитах, а выросший царский отпрыск стал затем знаменитым разбойником Кудеяром и доставил много волнений своему брату — Ивану Грозному.

Инокиня София постепенно примирилась со своей участью, она жила как обычная монахиня и после смерти была причислена к лику святых как преподобная София Суздальская. После неё такая же судьба постигла ещё четвёртую супругу Ивана Грозного Анну (всего через год после свадьбы она наскучила государю) и жену Василия Шуйского (царица Мария Буйносова-Ростовская превратилась в инокиню Елену).

Последней царственной пленницей святого места стала Евдокия Лопухина, жена Петра I. „Здравствуй, свет мой, на множество лет! Просим милости, пожалуй, государь, буди к нам, не замешкав. А я, при милости матушкиной, жива. Женишка твоя Дунька челом бьёт“, — так ласково писала молодому мужу Евдокия Лопухина, поджидая государя из очередной поездки.

Историки считают, что сначала этот брак был вполне счастливым, однако Пётр быстро охладел к жене, даже несмотря на рождённых ею наследников. В 1697 году через посредников царь попытался уговорить надоевшую супругу уйти в монастырь по доброй воле, однако она отказалась. В Суздальский Покровский монастырь женщину привезли под конвоем, там она была пострижена под именем Елены. Как объяснил Пётр позднее в манифесте, — „…за некоторые её противности и подозрения“.

Содержания ей выделено не было, поэтому сначала Евдокия была вынуждена молить своих родственников: „Хоть я вам и прискушна, да что же делать. Покамест жива, пожалуйста, поите, да кормите, да одевайте, нищую“. Однако позднее ей начали оказывать покровительство многие высокопоставленные лица, и зажилось бывшей царице за монастырскими стенами не так уж и плохо.

Для неё выстроили отдельный дом, где она жила как мирянка и даже нашла новое сердечное увлечение. Закончилась эта весёлая жизнь опять по прихоти Петра. Через 20 лет после пострига он надумал искать у бывшей супруги доказательства измены по делу своего сына Алексея. Обнаружив, что бывшая царица вовсе не замаливает грехи, а живёт в своё удовольствие, он разошёлся не на шутку.

Любовник Евдокии Степан Глебов после долгих пыток был посажен на кол; монахов, монахинь, игумена и даже митрополита, уличённых в содействии блуду, судили, били кнутом, ссылали, некоторых казнили. Собор священнослужителей приговорил и саму бывшую царицу к наказанию кнутом, и она была выпорота в их присутствии.

После опальную пленницу, из которой не получилось даже хорошей монахини, много лет держали „в строгом режиме“ — сначала в Ладожском Успенском монастыре, а затем в Шлиссельбурге. Спас Евдокию от тяжёлой участи уже только её внук, Пётр II, который, взойдя на трон, перевёз бабушку в Москву. Практика ссылки неугодных царских жён в Суздаль после царя-реформатора прекратилась».

А в Европе в те времена была уже другая жизнь, со своими обычаями и культурой.

«Средневековье обидно называют „немытым“, но это совершенно несправедливо. Во многих городах ещё долгое время работали термы, оставшиеся со времён Римской империи. В XII веке в Британии на месте таких терм на деньги церкви были построены общественные бани. Публичные комплексы для мытья появлялись по всей Европе вместе с ростом городов. Рассчитаны были эти купальные заведения на все классы, так что их облагали пошлинами наподобие мельниц и кузниц.

Существовали и общественные туалеты. В средневековом Лондоне их было не менее дюжины, причём один из них размещался на Лондонском мосту — главной транспортной артерии, соединявшей две половины города.

Средневековых людей часто изображают с ужасными почерневшими зубами, и это ошибка. На самом деле в то время кариес был очень редок, потому что в рационе людей было мало сладкого. Однако была другая существенная проблема — износ зубов. И виноват был в этом хлеб. Из-за каменных мельничных жерновов в муке оказывался песок, который затем попадал в хлеб и буквально стирал зубную эмаль и дентин.

Люди заботились о гигиене полости рта. Они чистили зубы и дёсны с помощью грубой льняной ткани, использовали пасты и порошки, например из шалфея и кристаллов соли. От неприятного запаха жевали семена фенхеля, петрушку или гвоздику.