Тотем и табу

Когда мы таким вот образом, совсем как первобытный человек, проецируем нечто во внешнюю реальность, происходит именно следующее: мы осознаем наличие двух состояний – в одном что-либо непосредственно воспринимается чувствами и сознанием (дается им), а в другом, наряду с первым, то же что-либо находится скрытно, однако способно проявиться. Если коротко, мы признаем сосуществование восприятия и воспоминания, или, если обобщать, существование бессознательных душевных процессов, заодно с сознательными[187]. Можно было бы сказать, что «дух» человека или предмета сводится в конечном счете к способности выступать объектом воспоминания или воображения тогда, когда они недоступны восприятию.

Разумеется, не приходится ожидать, что первобытное и современное представления о душе сохранят ту же демаркационную линию, которую наша современная наука проводит между сознательной и бессознательной душевной деятельностью. Анимистическая душа сочетает в себе те и другие свойства. Ее призрачность и подвижность, способность оставлять тело и завладевать, временно или навсегда, другим телом, – признаки, безусловно побуждающие вспоминать работу сознания. Но способ, каким она прячется за явленной личностью, напоминает бессознательное. Неизменность и неразрушимость мы приписываем теперь не сознательным, а бессознательным процессам, которые ныне считаются подлинными носителями душевной деятельности.

* * *

Мы уже сказали, что анимизм представляет собой систему мышления, первую цельную теорию мира, а теперь нам предстоит сделать некоторые умозаключения из психоаналитического понимания такой системы. Каждодневный опыт подтверждает снова и снова главные особенности «системы». Мы видим сны по ночам и научились толковать эти сны днем. Сновидения, не отрицая собственной природы, могут казаться спутанными и бессвязными, зато они способны подражать упорядоченным впечатлениям непосредственного опыта, выводить одно событие из другого и соотносить между собой части своего содержания. Это удается в большей или меньшей степени, но почти никогда настолько хорошо, чтобы не проявилась какая-либо абсурдность, разрыв в общем сплетении фактов сна. Если мы подвергнем сновидение толкованию, то узнаем, что непостоянное и неравномерное расположение его частей довольно безразлично с точки зрения понимания. Наиболее существенными в сновидении являются мысли, имеющие определенное значение, связь и порядок, но этот порядок совсем другой, нежели тот, который запоминается в явном содержании сновидения. Связь мыслей сновидения нарушена и может совсем исчезнуть – или замениться какой-то новой связью. Почти всегда, кроме сгущения элементов сновидения, имеет место перераспределение этих элементов, более или менее независимое от прежнего порядка. Короче говоря, плод работы мыслей сновидения подвергается новому воздействию, так называемой «вторичной переработке», цель которой состоит в том, чтобы так переработать бессвязное и непонятное содержание сна, дабы сложился новый «смысл». Этот новый, достигнутый вторичной переработкой смысл более не соответствует содержанию мыслей сновидения.

Вторичная переработка плодов работы сновидения представляет собой прекрасный пример природы и целей некоей системы. Интеллектуальная функция человека требует единства связи во всяком материале восприятия и мышления, которым овладевает, и не останавливается перед тем, чтобы создать неправильную связь, если вследствие особых обстоятельств ей недоступна правильная. Такое поведение системы известно не только по сновидениям, но также по фобиям, навязчивым мыслям и по некоторым формам бреда. Систематичность нагляднее всего проявляется при нервных расстройствах (паранойя): она преобладает во всей картине болезни, но ее нельзя не замечать и в других формах невропсихозов. Во всех случаях мы можем доказать, что произошло перераспределение психического материала соответственно новой цели; часто это перераспределение выглядит довольно насильственным, ради достижения понятности с точки зрения системы. Лучшим признаком возникновения системы является то обстоятельство, что любой результат допускает по меньшей мере две мотивировки: первая исходит из предпосылок системы и может быть откровенно бредовой, тогда как другая скрыта, но именно ее следует признать в качестве подлинной.