Тот самый одноклассник

— Таня разрешила сделать тебе комплимент. Говорит, что ей ты не веришь. Так вот: у тебя роскошное тренированное тело. — Я никогда ещё не видела, чтобы за долю секунды лицо человека приобрело цвет баклажана. — Красота этой композиции в контрасте: сила мужчины и слабость ребёнка. Я могу нарисовать тебя в одежде, хоть в пальто с шарфом и ушанке, но нам с Таней кажется, что намного лучше, если плечо будет голым. Только твой профиль, шея и плечо. И спящая Лиза, как на детской фотографии.

Вадим задумался. Цвет лица постепенно возвращался в норму.

— А мне придётся… позировать?

— Совсем недолго. Я знаю, как тебе трудно, поэтому сделаю пару снимков.

— Ладно, Ник, я попробую, — согласился со вздохом. — В эти выходные?

— В воскресенье подойдёт?

— Да. Приходите на ужин.

Он сказал «приходите», во множественном числе.

— Спасибо. А ты почему ещё не дома? Девочки, небось, заждались.

— Лёшу жду, надо закончить дела.

— А… ну тогда… я пойду.

Ушла домой. Больше шпионить не стала, хотя хотелось ворваться в спортзал и повиснуть на шее Алексея. Уговорить его плюнуть на занятия и на дела.

Вернулась домой в пустую квартиру. Раз уж Алексея нет рядом, то создам его образ. Обещала себе, что сделаю его губы и шею из гипса, но к Родену идти не хочется, так что и глина сойдёт.

Обеденный стол у меня маленький, да и не люблю я на нём работать, лучше на полу. Расстелила клеёнку, разложила зарисовки и взялась за работу.

Телефон лежит в кармане клеёнчатого передника, и я смотрю на него каждые пять минут. У Алексея закончились занятия. Наверное, они с Вадимом занялись делами, рассказывают о командировке Семёну. Или пошли ужинать. Или в бар.

Разминаю глину так яростно, что ноют суставы.

Снова смотрю на телефон.

Не могу больше ждать, позвоню и признаюсь, что безумно скучала. Приглашу его на ужин. И на завтрак. С Алексеем не играют. Таких, как он, берегут.

Звонит телефон, на экране высвечивается имя Алексея. Сердце сразу откликается, подпрыгивает до горла. Пачкая телефон глиной, я включаю громкую связь.

— Ник, ты дома?

— Угу, — отвечаю чуть слышно, потому что сердце стучит слишком громко, мешая говорить.

— Это хорошо.

— Что-то случилось?

— Нет, — отвечает с заминкой. Голос недовольный, глухой.

— Я ушла… Вадим сказал, что вы заняты…

— Мои друзья слишком много болтают. Для тебя я никогда не занят.

— Это хорошо. Вадим согласился позировать.

— Понятия не имею, как ты его на такое раскрутила.

— Не я, а Таня. Я как раз собиралась тебе звонить.

— Что-то случилось? — Алексей встревоженно повторил мой вопрос.

— Да. Соскучилась. Очень.

В телефоне раздался непонятный шум, потом захлопнулась дверь машины.

— Я поднимаюсь наверх.

Алексей отключился.

Он звонил, сидя в машине у моего подъезда.

Я распахнула дверь и остановилась на пороге, с нетерпением ожидая появления Алексея. Он бежал по лестнице.

— Ты в плохой форме, Лёш. Медленно бежишь, — сообщила, набрасываясь на него.

Подхватив меня на руки, он захлопнул дверь. Целовал меня прямо в прихожей, сдёргивая рабочий передник и ворча:

— Сейчас я покажу тебе плохую форму! Три дня — это ерунда, говорит! Увидимся, говорит, на выходных! Сейчас я покажу тебе субботу и воскресенье заодно!

— Я очень соскучилась.

— Поговори у меня ещё. Увидимся на выходных, видишь ли!

— Подожди, дай хоть руки вымыть!

— А мне так больше нравится. Руки в стороны, Ника, и ничего не трогать!

Подтолкнул меня к окну и усадил на подоконник, встав между моих бёдер. И целовал. Долго, нетерпеливо, спускаясь на шею и снова возвращаясь к губам. Его руки щекотали, гладили, будили мою и так обострённую чувствительность.

Я тёрлась носом о его щетину, вдыхала его запах. Не выдержав, пожаловалась:

— Пожалуйста, можно я вымою руки. Я должна тебя касаться, иначе не могу.

Алексей чуть отстранился и посмотрел прищуренным взглядом.

— Тогда какого дьявола ты со мной не поехала?

— Потому что я дура.

— Ника, — он замер в миллиметре от моих губ. — Если ты собираешься играть в игры, если не будешь честной до конца, то нет смысла продолжать. Остановимся прямо сейчас.

— Я не хочу останавливаться. Вернее, не могу.

Алексей с силой обнял меня и отвернулся, пряча лицо.

— Тогда не притворяйся. Не придумывай правила, не сдерживайся. Если чего-то хочешь, говори сразу.

— Я хочу тебя.

— Это у тебя уже есть.

— Иногда я начинаю думать…

— И вот мы узрели корень всех проблем!

— Я говорю серьёзно.

— Я тоже.

— Мне стало страшно…

— Для этого есть я.

— Мне стало страшно, что я слишком к тебе привязываюсь.

— А то, что я к тебе привязываюсь, не считается? Что в этом плохого? Только не начинай снова про мою фамилию.

— Твоя семья…

— Я справлюсь с моей семьёй.

— Когда они вернутся… я боюсь того, что может случиться. Я боюсь фантазии Данилы, её не предугадать.

— Обещаю, что мы справимся, Ника. Я не могу тебе всего рассказать, но я дал обещание. Ты мне веришь?

— Да. Но я боюсь, что Данила сделает нам больно.

Алексей резко выдохнул, качая меня в руках, как однажды маленькую Лизу.