Тоска по дому

Потом она возвращается домой. Амир погружен в свои занятия, переводит, делает заметки. Она ходит вокруг него и думает: «Рассказывать или не рассказывать?» И решает воздержаться. Какой смысл? Это нарушит шаткое равновесие. Она собирается в душ, когда он поднимает голову и спрашивает: «Что-то случилось, любовь моя?» И она думает: «Это потрясающе, как хорошо он меня знает». И, конечно, отвечает: «Ничего, все отлично». Он еще мгновение смотрит на нее и чуть удивленно говорит: «Если проголодалась, в холодильнике есть фаршированные перцы. Сима наготовила на Шаббат, и у нее еще много».

– Какое еще спасибо? Заходи!

Но Ноа протягивает мне пустой пластиковый контейнер:

– Нет, мне надо заниматься… – Она уже поворачивается уходить, но вдруг, словно у нее в душе постоянно спорят две разные женщины, говорит:

– А вообще знаешь что? Зайду!

Я закрываю за ней дверь и веду ее в гостиную:

– Ну, как мои перцы?

– Потрясающие! – отвечает она, прижимая руку к груди. – До сих пор вкус во рту стоит.

– Спасибо, – улыбаюсь я и сажаю Лилах себе на колени. Почему-то меня охватило желание, чтобы она была здесь, рядом. – Если хочешь, дам тебе рецепт.

– Спасибо, – улыбается Ноа, – но у меня нет времени готовить. В последнее время моя жизнь… Как там поется в этой песне группы «Типекс»?

– Засунута в питу? – помогаю я ей.

– Да, – кивает она, – сплошная пита. Целый день ношусь туда-сюда. Продохнуть некогда.

– Мы и правда давно не виделись, – говорю я. Лилах вырывается из моих рук и протягивает ладошку Ноа. Та дает ей палец, и Лилах сжимает его в кулачке. – Я уже соскучилась.

Ноа смущенно смеется, наклоняется и целует Лилах в щечку.

– Мне тебя не хватало, – продолжаю я, и чувствую неловкость.

– Мне тоже, – говорит Ноа. Она смотрит мне в глаза, но я ей не верю. Мне кажется, что другие люди для нее – соус, не основное блюдо.

– Так что, на Шаббат у тебя были все братья Моше? – спрашивает она.

– Откуда ты знаешь? – Я немного удивлена. Она что, через дыру в стене подслушивает?

– Что значит «откуда»? – смеется она. – Сужу по количеству перцев.

– Да, – с облегчением выдыхаю я. – Почти двадцать человек собралось. Приехали отпраздновать выздоровление дедушки Авраама.

– Так он поправился? Больше никаких демонов?

– Мафи́ш[72]. Врачи говорят, его мозг самостоятельно справился с последствиями операции. И теперь вернулся в норму. С другой стороны, они же обещали, что никакого риска нет.

– Ох уж эти врачи! Сами ничего не знают, только гадают, то ли помогут, то ли навредят.

– Точно.

– Слушай, а вот скажи… – Ноа немного понижает голос: – А был у вас в субботу тот брат Моше, как же его?.. Менахем?

Очень мило с ее стороны запомнить имя брата Моше.

– Конечно, был.

– И как у вас с Моше сейчас? – По ее голосу слышно, что она старается казаться более заинтересованной, чем это есть на самом деле. Но мне и это приятно.

– Мне кажется, он испугался, – говорю я. – После той истории с детским садом. Во всяком случае, сейчас ведет себя очень осторожно.

– Значит, ты победила, – резюмирует Ноа.

– Только временно. После Песаха открывается запись в детские сады на следующий год, и я готова спорить на миллион долларов, что все начнется сначала. Этот Менахем жутко упрямый, а мой Моше продолжает ходить к нему на собрания и возвращается с горящими глазами. Сима, говорит, пойдем со мной хотя бы раз, что тебе стоит попробовать? Нет, видно придется мне с этим жить. Знаешь, в Ашкелоне мы жили неподалеку от центрального автовокзала. Поначалу вечный шум сводит тебя с ума. А потом ты его просто не слышишь. Менахем и Моше будут и дальше пытаться отрастить Лирону пейсы, а я буду его защищать. И ее. – Я обращаюсь к Лилах: – Скажи, милая, ты хочешь носить джинсовую юбку, когда вырастешь?

Лилах, которая уже распознает вопросительную интонацию, кивает головкой: «Да!»

– Что значит «да»? – в шутку возмущаюсь я и объясняю Ноа: – Ничего не поделаешь, я могу быть милейшим на свете созданием, но, когда дело касается моих детей, превращаюсь в тигрицу.

– Понимаю, – соглашается Ноа.

Но разве она может понять? Людей, у которых есть дети, и тех, у кого их нет, разделяет толстая железобетонная стена.

– А что у вас с Амиром? – спрашиваю я и, не успев произнести его имя, вспоминаю, что вчера он снова мне приснился. Как будто я зашла к ним получить арендную плату, а Ноа не было дома. Он сказал, что у них сейчас нет денег, и спросил, нельзя ли расплатиться со мной каким-нибудь другим способом. Каким именно, прикинувшись наивной, спросила я. Тогда он наклонился и нежно поцеловал меня в губы, а я сказала, что это может создать некоторые проблемы, точнее говоря, наверняка создаст, и вдруг мы оба оказались без одежды, но, прежде чем успели коснуться друг друга, я услышала плач Лилах, но не могла понять, откуда он доносится, потому что я ее не видела. Я начала искать ее по всему сну, но так и не нашла, сильно испугалась и проснулась, и обнаружила, что она и в самом деле плачет, потому что потеряла соску.

– Что у нас с Амиром… – Ноа повторяет мой вопрос, который звучит не как вопрос, и умолкает.