Торнсайдские хроники

– Не надейся от меня отделаться. Я не собираюсь так легко выпускать из рук безвольного слушателя.

– Я всегда знал, что от тебя следует ожидать всего самого худшего.

– На сколько тебя сюда поставили?

– Понятия не имею. Они не сочли нужным сообщить.

– Как давно ты уже здесь?

– Час или полтора. Кстати, откуда ты узнала?

– У меня особые источники информации. Хоть и нет своих людей в охранном отделении.

Я задумалась. Если час или полтора, значит, вернее всего, половина наказания уже позади. В колодки надолго не заключали, как правило, часа на два-три. Максимальный срок, о котором мне доводилось слышать, – это шесть часов, но то был беспрецедентный случай. Человека потом в буквальном смысле слова унесли с площади: держаться на ногах он не мог.

Между тем стражник поспешно возвратился к столбу и оттолкнул меня себе за спину. В чем дело? Я огляделась. Как раз вовремя, чтобы заметить, что со стороны центральной улицы на площадь вышел добрый десяток людей. Впереди шагали Рейвен с Майлзом, за ними – многочисленные телохранители. Правая рука у барона безвольно висела на перевязи. Радуясь предусмотрительности стражника, я до времени отступила в тень.

Граф и барон остановились непосредственно напротив столба, недвусмысленно продемонстрировав, что прибыли на площадь именно за этим.

– Распакуй его, – велел стражнику Рейвен, и тот принялся торопливо проворачивать ключ в запирающем колодки замке.

Оказавшись на свободе, Кентон моментально, хоть и не без труда, разогнулся и застыл, меряя графа тяжелым взглядом.

– Теперь ты понял, кто хозяин в Торнсайде и кому здесь нельзя идти наперекор? – спокойно спросил Рейвен.

Кентон промолчал.

– По-моему, он ничего не понял, – заявил Майлз. – И это меня не устраивает. Слушай, ты, ублюдок! – Он шагнул вперед, подходя к Кентону почти вплотную. – Либо ты сейчас встанешь передо мной на колени и поцелуешь мои сапоги – и тем покажешь, что хорошо усвоил сегодняшний урок, либо пеняй на себя. Я жду!

Я схватилась руками за голову. Реакцию на такое предложение несложно было предвидеть. Ну же, Кентон, не глупи! В конце-то концов, ничего от тебя не отвалится!

Но нет, разумеется, нет.

– Такой вариант подойдет? – осведомился Кентон и плюнул Майлзу на сапоги.

И, я отлично видела, это он еще основательно сдерживал свою ярость.

Зато барон сдерживаться не стал, сразу же ударил Кентона левым кулаком в челюсть. Тот отшатнулся, а дальше охранники поспешили позаботиться о том, чтобы у их хозяина не оказалась сломана заодно и вторая рука. Хотя я лично считаю, что симметрия – это красиво.

– Закуйте его обратно, – пожал плечами Рейвен, и руки и шею Кентона снова стиснули колодки, а стражник повторно запер замок. – Раз урок усвоен не был, пускай проторчит здесь двое суток, – жестко продолжил он, сверля Алисдейра взглядом. – Без перерыва на сон. Без еды и питья.

– Двое суток?

Стражник был удивлен настолько, что даже решился переспросить.

– Я разве неясно выразился? – раздраженно отбрил его Рейвен.

Не выдержав, я выступила вперед.

– Вы сошли с ума, – решительно заявила я, глядя графу прямо в глаза. – Отмените этот приговор немедленно. Он же может умереть.

– А, это ты, – спокойно отозвался Рейвен. – Ну и что с того, что может умереть? Я могу приговорить его и к виселице, если сочту нужным, тогда он умрет наверняка. Так что я еще поступаю вполне гуманно.

Я сильно сомневалась в том, что вариант с виселицей менее гуманный, чем нынешний, но от высказываний на этот счет воздержалась. Не стоило подавать графу лишних идей.

– Впрочем, если захочешь, ты можешь облегчить его страдания, – заметил Рейвен. – Если придешь ко мне сегодня ночью, я его отпущу.

– Даже не вздумай, – процедил Кентон.

– И не собираюсь, – подтвердила я. – Кто он мне: муж, брат, сват?

– Ну так и иди отсюда, – равнодушно передернул плечами граф.

Я отступила обратно в тень, но уходить не стала.

– Ты все понял? – снова повернулся Рейвен к стражнику.

– Так точно.

На этот раз солдат ответил по форме, вытянувшись по стойке смирно.

– Вот и отлично. Пойдем, – бросил Майлзу граф. – Нам здесь больше делать нечего. За эти два дня спесь спадет с него навсегда. Если захочешь взглянуть на это жалкое зрелище, можем вернуться сюда послезавтра.

– Он не уйдет отсюда до тех пор, пока не поцелует мне сапоги, – предупредил барон. – Или пока его не вынесут отсюда ногами вперед.

– Да поцелует, куда он денется, – заверил его Рейвен.

– Даже не мечтай, – процедил Кентон. – Я скорее отправлюсь отсюда в могилу.

– Значит, отправишься, – все так же невозмутимо согласился граф. – Такой вариант нас тоже вполне устроит.

Я молча следила со своего места за тем, как они удаляются с площади. И лишь после того, как топот шагов перестал доноситься до моих ушей, снова подошла к Кентону.

– Ты идиот! – закричала на него я. – Что тебе стоило немножко ему подыграть?

– Подыграть?! – яростно переспросил он. – По-твоему, я должен был унижаться перед этим крысенышем?!

– Запомни раз и навсегда: человека унижает не то, что он делает, а то, как он это делает, – рассерженно заявила я. – Можно и ноги поцеловать так, чтобы остаться при этом на высоте.