Торговец отражений

— Он ведь не для себя его купил? — спросила Лиза.

— Ты права, — кивнул Шелдон. — Он держал гроб на всякий случай, для других. В его доме бывало всякое: запретные вечеринки, пьяные и лишенные разума люди. Уайтхед знал, что лучше всегда быть наготове, — никогда не знаешь, когда понадобится спрятать тело.

— Ты хочешь сказать…

— Я уже говорю, — прервал ее Шелдон, — убийцы, осознающие свои злодеяния, часто придумывают разные ухищрения, чтобы показаться невиновными.

Шелдон отвернулся к пруду. Сабрина, прежде хранившая молчание, приложила ладошки к лицу и попыталась согреться, дышала в них, но мороз все еще колол. А потом, словно по чьему-то велению, — перестал и снова стал дружелюбным, почти греющим.

— А… куда мы его денем? — прошептала она.

— Здесь оставлять его нельзя, но и уносить в город тоже. Заметят, — сказал Джим.

— А если бросить в поле? — предложила Лиза.

— Лиза, а что после поля находится? — поинтересовался Джим.

— Лес.

— А за ним?

— Город… ой.

— Вот тебе и ой.

Шелдон улыбнулся и сказал:

— Пока его омывают священные воды, он в безопасности. Но вскоре солнечные лучи опалят, прилетят птицы, прибегут дикие звери. Тогда надо будет придать тело земле или унести куда-то.

— Да, а то он же еще вонять будет…

— Бог ты мой, Лиза! — вздохнул Джим и полез в карман за носовым платком.

— Одно я знаю точно — его нельзя хоронить здесь, — сказал Шелдон. — Дом и так осквернен насилием. Я чувствую его в каждой трещине и сколе. Дому больно. Его нужно освободить.

— Могу я задать вопрос? — вдруг прошептала Сабрина.

Все, кроме Грейс, обернулись к ней. Серая Сабрина на фоне черного ствола дерева казалась очеловечившимся пеплом.

— Задавай, Сабрина, — кивнул Шелдон.

— Почему он не боялся дома так, как боялись его мы?

Шелдон закрыл глаза, подошел к краю круга, остановился и громко вздохнул.

— Он не чувствовал себя пленником, потому что пленниками были мы, — сказал парень. — Мы боялись его, мы охраняли его, мы носили ему еду. Мы служили Уайтхеду. Он был хозяином своего дома, а мы — гостями.

— Мы были пленниками, — прошептала Сабрина.

Шелдон моргнул соглашаясь.

— Он знал, как выйти из подвала. Дверь не остановила бы его. В подвале лежали отмычки, ключи. Он мог воспользоваться ими в любой момент и уйти, но не сделал этого. Он был рад оказаться там. В том подвале, имеющий прислугу и страх пред собою, Уайтхед чувствовал себя властителем мира. Но когда по ночам выходил, бродил по дому и пытался выломать наши двери, понимал — что-то в доме охраняет нас. То была еще одна причина остаться — понять, что хранит нас. И будь он чуть больше человеком, увидел бы, что то был Джексон.

— Ты видел это?

— Я видел все. Уайтхеду вновь было приятно играть чужими судьбами. Радостно осознавать, что весь город его ищет. Он читал об этом в газетах, но ни разу не спросил нас о том, приходила ли его жена к дому, не просил позвонить детям. Они ему не нужны. Ему нужен лишь страх.

Шелдон задумался, но то была тишина не для того, чтобы подобрать слова. Он слушал ветер.

— Все в прошлом. Мы победили первородное зло, его больше нет. Мы стали сильнее. Теперь вы чуть ближе к самим себе, — сказал Шелдон и вдруг перестал улыбаться. — Если у вас кончились вопросы, прошу дать мне возможность теперь спросить вас.

Они ответили молчанием согласия, пусть и не очень радостным.

— Сабрина, зачем ты спускалась?

Сабрина не боялась этого вопроса — давно смирилась, закрыла глаза и перестала чувствовать любые прикосновения к коже. Спрятала руки за спину и прислонилась к дереву.

— Я думала, что он может раскаяться, — ответила Сабрина.

Грейс не шевелилась. Она видела Джексона, светившегося, счастливого, праведного. Слышала все, что говорил. Он покачал головой и указал на почву под ногами.

Грейс наклонилась и увидела, что капли крови темнели у ее ног.

Это была не кровь Уайтхеда.

Это была ее кровь.

Грейс подняла голову и посмотрела на Джексона. Он поднял руку и прикоснулся к губам, затем — к носу. Грейс медленно, повторяя движение, поднесла руку к носу и прикоснулась к губам. Под носом было мокро.

— Он трогал тебя? — наконец спросила она хриплым голосом и почувствовала вкус железа и сахара на губах. Кровь стекала из носа в рот, а Грейс даже не чувствовала.

Сабрина вздрогнула.

— Он… не прикасался ко мне.

— Она врет, — сказала Грейс, слизала кровь с верхней губы и закрыла глаза. — Он трогал ее в этом подвале. А она думала, что так поможет ему почувствовать вину.

Джим позеленел.

— Он… тебя?!

— Боже, Сабрина…

— Да я его еще раз! — воскликнул было Джим и почти вскочил с места, но крепкая рука Шелдона остановила его.

— Джексон позаботится о нем. Джексон все знает благодаря нам. Уайтхеду отныне не будет спокойствия, — сказала Грейс.

Шелдон улыбнулся, коснулся плеча Джима и чуть сжал его, а потом подошел к Грейс и встал рядом.

— Ты чувствовала Его? — спросил он шепотом.

Грейс молчала, слушая дуновение ветра. Это был тот самый ветер, ветер подвала, который вывел их из подземелья к центру всего земного счастья.