Топ-модель (СИ)

Он произносит это таким тоном, что отчего-то последние сомнения пропадают: найдет и в аду, прости господи.

— Пока я не решу, что дальше с тобой делать, ты не предпринимаешь вообще никаких шагов. Сидишь и ждешь. Этот момент ясен?

Молчу.

— Аня, коммуницируй.

— Ясен.

— Что у тебя со съемкой?

— Я прошла пробы у Жана Рибу. Говорила же, что пройду, а ты не верил. Поначалу он отнесся без особого интереса, сделал пару кадров словно от скуки, посмотрел, что вышло, и потом как прицепился! Мы работали три часа без остановки, я ужасно устала и была голодна, он повторял что-то на французском много-много раз подряд, его ассистентки кивали. Я, к сожалению, на английском как-то что-то могу, но с французским беда, хотя можно ведь подтянуть. Он спросил, есть ли у меня загран и какие-нибудь незавершенные контракты. Мне эту фразу перевели.

Нам приносят тарелки: мне — суп, а Максиму салат из помидоров и огурцов. Да уж. В жизни бы такое не стала заказывать в ресторане. Нарезать овощи крупно — тоже мне блюдо, дома за пять сек можно сделать.

— Спасибо большое, — благодарю я.

Официант лучезарно улыбается.

Как только мы вновь остаемся наедине, я беру ложку и принимаюсь за обед. Голодная адски, оказывается. С самого утра крошки во рту не было.

Только через несколько минут понимаю, что Максим не ест. Смотрит на меня все это время. Становится неловко. Может, я ем как-то недостаточно благородно? По сторонам озираюсь — даже не заметила, как тут дорого-богато, не до изысков сейчас. Беру салфетку, промокаю губы. Он продолжает пялиться. Помидоры свои, видимо, расхотел. Смотрит и смотрит.

Блин.

— Тебе оставить? — спрашиваю.

— Что? — чуть прищуривается.

— Ты так смотришь… Я подумала, может, тебе оставить суп? Хочешь? — Зачерпываю и тяну ложку к нему.

Максим хмурится и отшатывается, будто перепугавшись. Отрицательно качает головой. Я пожимаю плечами и ем сама.

— Аня, — произносит он медленно. — По десятибалльной шкале как сильно ты хочешь полететь в Париж?

Глава 18

Моргаю несколько раз, Максим же остается непроницаем. Смотрит неотрывно, как гриф на добычу, выбирая лучший момент для того, чтобы сцапать.

Я сглатываю и отстраняюсь.

— Десять в седьмой степени. Примерно. Из десяти.

— Так и думал. — Он барабанит пальцами по столу.

А я хочу дальше добавить, что мои желания ничего не значат. Мало ли чего мы хотим, в конце концов! Когда я Максима увидела впервые, перепачканного кровью и в мокрой одежде… когда мы потом ночью на яхте разговаривали и он меня кутал в плед, мне, может, на секунду тоже захотелось, чтобы он влюбился в меня. Но утро расставило все по местам. Одних наших желаний зачастую недостаточно.

Официант приносит горячие блюда, я ковыряюсь вилкой в спагетти, потому что аппетит улетучился. Максим отвлекается на пару телефонных звонков. И как ему удается держать столько информации в голове одновременно? Перед ним сидит беременная малолетка, а он терпеливо объясняет, какие подписи нужно собрать и к какой дате.

Это даже обидно. Словно я эпизод в его жизни. Короткий, не стоящий особого внимания.

Дверь резко распахивается, и в ресторан влетают дети — один за другим трое мальчишек возраста от шести до десяти лет примерно. Следом заходят две полные женщины за пятьдесят и девочка-подросток. Мальчишки одеты обыкновенно, на женщинах юбки в пол, волосы убраны под цветастые платки. Цыганки.

Машинально разглядываю, пока они занимают столик вдалеке. Дверь вновь отворяется, и в зал заходит еще одна девушка. Лет двадцати пяти-тридцати, высокая, стройная, статная. Роскошные русые волосы собраны небрежной копной. Светлые глаза и кожа. О том, что она тоже цыганка, говорит длинная цветастая юбка, множество украшений и взгляд. Какой-то не такой он, как у других людей, что я встречала в столице или деревне. Слишком цепкий и требовательный.

Проходя мимо, девушка пробегает глазами по Максиму, на мне задерживается на пару лишних секунд. Отворачиваюсь — меня учили, что пристально разглядывать незнакомцев невежливо. Ее, видимо, этому не учили.

Максим, продолжая с кем-то общаться, подзывает официанта и расплачивается. Оставив щедрые чаевые, хотя сам практически ни к чему не притронулся, зовет меня одеваться. У вешалки кутаюсь в его бомбер — моя куртка слишком мокрая и, конечно, не успела высохнуть.

— Ада, перепроверь еще раз, будь так добра, это важно, — терпеливо просит Максим в третий раз за минуту.

Тут уж и я не выдерживаю:

— Очередная ваша подружка? Какая-то тупенькая.

Он зажимает микрофон и произносит:

— Не то слово.

— Рада, что не я замыкаю список, — пожимаю плечами.

Максим, явно шокированный шуткой, усмехается и обнадеживает:

— Далеко не ты.

Мы переглядываемся, и на долю секунды мне даже становится тепло, а в душе появляется надежда.

Максим открывает дверь, и мы выходим в осень. Делаем несколько шагов к парковке, и тут я вспоминаю, что забыла шарф на вешалке.