Топь

– А он не знает, верно, командир? – голос его был еще слабоват, но яд в нем ощущался совершенно четко. – Потому что план его закончился на том, чтобы попасть сюда. Ну вот, твою бабушку, мы и попали! И не только сюда, а вообще в принципе. Полгруппы хрен знает где, аномалия закрылась, сравнительно безопасного маршрута отсюда на выход мы не знаем, пробираться придется методом проб и ошибок. Одна радость: дряни, за которой мы сюда поперлись, вокруг – хоть залейся. Ведрами тащить можно. – Волчара замолчал, обличительная речь сменилась приступом удушливого кашля. – Гребаная тварь! – прокашлявшись, поставил он точку и сплюнул.

Последнее, видимо, все же адресовалось годзилле, угостившей Волчару в супермаркете своим голоском в самом убойном тембре и интенсивности. Блонди молчала, но ее взгляд жег не хуже ядовитых слов Волчары, которого она на сей раз даже и не подумала обозвать вечно каркающим. Стало быть, во многом была с ним согласна. Симптом, учитывая, что обычно Блонди принимала мою сторону. Да черти полосатые, я и сам готов был приколотить себя к позорному столбу, если б это могло хоть как-то помочь в сложившейся поганой ситуации. Но не могло, а раз так, обвинения и посыпание головы пеплом пока на хрен задвигаем. Нужен новый план. Но меня опередили:

– Берем пробы жижи и пытаемся выбираться?

Ох, черти полосатые! Вот от кого-кого, а от Блонди я такое услышать никак не ожидал. Она из правильных, настоящих… так я думал по крайней мере… Это что же, надлом? Вот так, почти сразу? Да, мы в заднице, но в первый раз, что ли? Из скольких подобных мы уже выбирались! Эти слова, скорее, пошли бы Волчаре, и я, честно говоря, ждал, что он эту песню подхватит. Но не подхватил. Только угрюмо молчал и пялился на жижу внизу.

– Нет. – То, что это слово сорвалось с моих губ, даже я понял не сразу. Инстинкт, видимо, сработал. – Мы своих не бросаем.

– Думаешь, есть еще кого бросать? – горько уронила Блонди. – Если их выбросило где-то там, – она мотнула головой в сторону бескрайних пространств, покрытых биомассой Топи, – ты и тел не найдешь, и не узнаешь…

– Нет. – Я даже голову нагнул упрямо, будто готовился принять на несуществующие рога все аргументы против. – Викинг, Галл и Шахматист через слишком многое прошли, чтобы вот так просто сдохнуть в каком-то болоте. Они живы, нутром чую! Надо их искать.

– Грехи свои замаливаешь? – процедила Блонди и отвернулась.

Это был удар ниже пояса. Думаю, Блонди и сама это понимала, но ей было плевать. Впрочем, имела право, конечно… но только на камни в мой огород. Бросить половину группы, парней, с которыми мы через всякое прошли, не убедившись, что все безнадежно… это уже поступок из совсем другой оперы.

– Даже если так, не важно! – зло бросил я. – Хочешь списать ребят в архив – как угодно. Можешь брать пробы и валить, а можешь ждать открытия аномалии, что тебе больше нравится, но мне тогда с тобой не по пути.

Она дернулась, словно от пощечины, сверкнула гневно глазами и повернулась к Волчаре в поисках поддержки. Но тот покачал головой.

– Прости, Блонди, ты не права. Если есть хоть какой-то шанс, парней надо найти и вытащить.

– А если нет? – Ее голос звучал совсем убито.

– Шанс есть всегда! – бросил я резко. – Не спеши их хоронить!

Она снова сверкнула на меня глазами, но спорить не стала: похоже, крепко надеялась на то, что Волчара встанет на ее сторону, а когда этого не произошло, из нее словно стержень выдернули.

Странная штука: услышь я такие речи от кого угодно из нашей шестерки, хотя от Галла или Викинга – это очень вряд ли, я бы, наверное, не отреагировал так остро. Просто Блонди… это Блонди.

– Ну, что ты решила?

– Да пошли вы! – в сердцах бросила она. – Чтоб я с вами еще хоть раз куда-нибудь… – Обреченный взмах рукой. – Ладно, Дрон, считай, пристыдил. У тебя есть хоть какой-то план поисков или одни лозунги?

Я уже открыл рот для ответа, но меня вновь – да что ж такое-то, черти полосатые?! – перебили, и как!

Со стороны Топи донесся вой. Чудовищный, протяжный, полный дикой, неизбывной тоски и злобы. Тембр воя пробирал до костей, а внутренности сжимались от этого адского звука и начинали вибрировать на частоте незамутненного, первобытного ужаса. Жуткое соло длилось добрых две минуты, и пока оно не закончилось, мы стояли молча и неподвижно, будто это могло нас уберечь от источника кошмарного звука.

– Ч-что это, мать его так, было?! – наконец выдавила из себя Блонди.

Выглядеть спокойным при таком раскладе было дико сложно, но столь же необходимо. Хочется верить, что у меня получилось. Я пожал плечами:

– Не знаю… Болота иногда издают странные звуки, когда в трясине происходит взаимное движение различных ее слоев… А уж эти болота – и подавно…

– Ты щас издеваешься, да?! – В глазах Блонди горело такое бешенство, что мне пришлось сделать усилие, чтобы не отступить на шаг. – За дуру меня держишь?!

Резкий сухой смешок Волчары заставил нас обоих повернуться к нему.

– Нееет, братцы, это не трясина! Так воет собака Баскервилей, когда ищет свою жертву! – И сухой смех его перешел в нервный и прерывистый лающий хохот.

* * *