Томминокеры

Я спала и видела сон. Все ясно, как на ладони: неприкрытая натура, естество без прикрас. Я была злобным карликом, не мужчиной и не женщиной. Савл был таким же, не мужчиной и не женщиной, братом он мне был и сестрой, и танцевали мы в каком-то открытом месте, среди огромных белых зданий, наполненных чудовищными и злыми черными механизмами, несущими разрушение. Мы были друзьями в этом сне, я и он, или я и она, и мы направляли свою вражду вовне, объединившись в злобном презрении. Во сне меня одолевала пронзительная тоска, мучительная жажда смерти. Влюбленные, мы сливались в экстазе и целовались. И это было ужасно, я понимала это. Потому что сон этот был сродни тем снам, где поцелуй – квинтэссенция любви и нежности, но сейчас это были касания двух существ, наполовину людей и наполовину нелюдей, которые наслаждались всеобщим концом.

Дорис Лессинг. Золотая тетрадь

Глава 1 Сестричка

1

– Надеюсь, вы приятно провели время на борту нашего авиалайнера, – напутствовала стюардесса немногочисленных пассажиров рейса 230 «Дельта эйрлайнс», осиливших путь до самого Бангора, конечной точки пути.

– И не надейся, – прервала ее сорокалетняя женщина, выглядевшая на все пятьдесят. Она не только выглядела на пятьдесят, но и мыслила соответственно. Это была старшая сестра Бобби Андерсон, и звали ее Энн. Бобби помнила ее такой лет с тринадцати. Женщина застопорила процессию и смерила стюардессу недобрым взглядом, коему по силам было, пожалуй, остановить стрелки часов.

(Бобби рассказывала о ней, когда бывала пьяной, что случалось нечасто.)

– Мне жарко. У меня воняют подмышки, потому что мы вылетели с опозданием из Ла-Хрендии, да потом еще и из Логана. В самолете трясло, и я ненавижу летать. В наш скотский салон послали какую-то стажерку, и она расплескала надо мной чей-то коктейль, и теперь я должна отдирать с руки липкие апельсиновые струпья. Трусы впились мне в задницу, и этот ваш городок – как прыщ на члене Новой Англии. Еще будут вопросы?

– Нет, – выдавила из себя стюардесса. Глаза ее остекленели, на нее вдруг навалилась неимоверная усталость, словно она только что выстояла три раунда против Бум-Бум-Манчини в тот день, когда Манчини был зол на весь мир. Подобное действие Энн Андерсон оказывала на людей нередко.

– Рада за тебя, детка, – бросила Энн и бодрым шагом направилась по раздвижному коридору в здание аэропорта, помахивая дорожной сумкой кричащего пурпурного оттенка. Перепуганная пигалица из «Дельты» даже не успела пожелать ей приятного пребывания в Бангоре и окрестностях. Собственно, она быстро поняла, что это было бы пустой тратой сил и времени – мегера в принципе не способна получать удовольствие. Эта дамочка прямо держала спину, хотя было в ее облике нечто болезненное, словно бы она шла, превозмогая боль, как русалочка, которую при каждом шаге пронзали тысячи кинжалов.

«Н-да, – подумала стюардесса, – если у этой цыпы и есть где-то возлюбленный, надеюсь, он осведомлен о пищевых привычках спаривающихся паучих».

2

В службе проката «Эйвис» Энн ответили, что свободных машин нет. И поскольку она заблаговременно не позаботилась о брони, ей, к сожалению, не повезло. Лето пришло в штат Мэн, и автомобили расхватывали как горячие пирожки.

Со стороны администратора это, конечно, было ошибкой. Можно сказать, грубой.