Томек в стране кенгуру

XVI. Охота в окрестностях фермы Аллана

Лошади бодро бежали по степи. Наши незадачливые охотники на эму, сидя в седлах, с аппетитом уплетали продукты, захваченные их товарищами из лагеря. Утолив первый голод, почувствовали себя лучше. Из слов Смуги они заключили, что Вильмовский не сердится на них за самовольную отлучку. Друзья уже весело подтрунивали друг над другом, вспоминая тревогу, которую чувствовали, когда заметили следящих за ними туземцев.

— Вы, боцман, уже еле-еле тащили ноги, но, увидев туземцев, стали маршировать с такой быстротой, что я не мог за вами угнаться, — подшучивал Томек над моряком.

— А ты что думаешь! Я и в самом деле опасался, что ты испортишь Кларку дело, — тихо сказал боцман, бросая искоса взгляд на мальчика.

— Что вы говорите? Вы теперь хотите дешево отделаться! — возмутился Томек, не подозревая подвоха.

— Провалиться мне на этом месте! Я вспомнил историю пяти кроликов, завезенных в Австралию первыми поселенцами.

— Что общего имеет наше приключение с кроликами?

— Много общего! Ведь кролики вопреки желанию поселенцев так расплодились, что стали уничтожать траву, необходимую для овец. Если бы ты, браток, тогда со страху потерял в степи немного «цикории»[57], то опять могло бы случиться подобное несчастье. Ты представляешь, что бы было, если бы это распространилось в степи и погубило всю траву. Овцы бы подыхали с голоду…

— Как вам не стыдно так говорить! — возмутился Томек. — А кого я утешал в ущелье во время бури?

— Ну и ловкач ты, парень, я погляжу! — смеялся боцман. — Да ну пускай себе! Вертишь языком, как веретеном. Но мы здесь болтаем, а не спросили даже, как нашим товарищам удалась охота на эму?

— Внимание, внимание! Наши друзья берутся теперь за нас! — воскликнул Смуга. — Если вас очень уж интересуют результаты нашей охоты, то успокойтесь, нам тоже сначала не повезло. У нас было слишком мало лошадей, пригодных для преследования эму. Большинство наездников могли участвовать только в облаве. Местные шаманы делали все, чтобы нам помочь. Вы, пожалуй, помните их танцы перед охотой на кенгуру, чтобы вымолить содействие духов? Так вот, во время охоты на эму самый старый шаман ежедневно перед восходом солнца рисовал на песке фигуру австралийского страуса. Рисунок был освещен первыми лучами солнца только лишь на третий день, что, по его мнению, означало благоприятное отношение духов к нашей охоте. Как только об этом узнали туземцы, их сразу же обуяла великая радость. Они с таким задором начали охоту, что в тот же день мы поймали одну пару птиц. Гоняясь за ними, мы довольно далеко забрались на север. Только погрузили пойманных эму на телегу, как вдруг Тони предупредил нас о том, что приближается песчаная буря. Пришлось спешно тронуться в обратный путь, но, несмотря на это, буря застала нас в степи. Мы ехали вдоль цепи каменных холмов, которая несколько защищала нас от ударов горячего ветра. Как вдруг, совершенно неожиданно, из бокового ущелья прямо на нас выбежали четыре эму. Должно быть, они до этого долго бежали, потому что нам удалось без всякого труда их окружить. Таким образом, наша охота закончилась тем, что мы поймали шесть эму. Теперь они уже в лагере.

— Ставлю бутылку рома, что это были эму, скрывшиеся от нашего преследования среди холмов, — вмешался боцман.

— Что за великолепное стечение обстоятельств, — подтвердил Томек. — Это значит, что мы невольно помогли вашей охоте.

— Как видно, не было бы счастья, да несчастье помогло, — поучительно добавил боцман.

— Возможно, что так и было. По всей вероятности, мы находились вблизи ущелья, в котором вы прятались от песчаной бури, — сказал Смуга.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — продолжил боцман. — Давайте подгоним лошадей, а то скоро вечер.

Когда стемнело, лошади замедлили бег. Они шли шагом. От размеренного колыхания в седле Томека стало клонить ко сну. Засыпая временами, он склонялся головой на шею лошади, потом выпрямлялся в седле и опять склонялся, словно бил поклоны восходящей луне.

Ехидны (Echidnidae) отличаются неуклюжим приплюснутым телом, покрытым мехом, перемешанным с острыми иглами; клюв — цилиндрический, совершенно беззубый; зубы заменены мелкими, жесткими, остры ми роговыми иглами, усеивающими нёбо, язык длинный, тонкий, червеобразный. Он далеко вытягивается из маленькой, узкой ротовой щели, как у муравьедов. 〈…〉 Снесенное яйцо помещается в складках так называемой высиживательной сумки, похожей на неполную сумку сумчатых, но отличающейся тем, что после периода размножения она совершенно исчезает и снова образуется при новой кладке яиц. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 1.)