Томас

Гаранян встал, открыл сейф, осторожно надорвал бумагу и заглянул в пакет — там по минимальным прикидкам было не менее пяти тысяч долларов. Подсчитав примерные размеры подарка, он захлопнул дверцу. Затем, выйдя из кабинета, осмотрев пустую приемную, попросил секретаршу никого к нему не пускать — для посетителей его нет.

Вернувшись и сев на самый краешек дивана, Адам Семенович спросил:

— Рейнард, раз вы уж знаете о существовании Лео, царство ему небесное — хороший был бизнесмен — давайте по-простому. Что вас интересует?

— Сермяга.

— Сережа? — Адам не смог удержаться, нервно засмеялся. — Как я сразу не догадался, — это же дважды два.

Гость удивился искусству мимикрии Адама Семеновича. Встречал его Гаранян в роли подвыпившего тамады. Когда услышал про Лео, превратился вбойцовскую рыбку — за плечами расправились крылья, подбородок — на Москву, в глазах дерзкий пыл. Но, услышав про Сермягу, все его дутые роли куда-то улетучились. Хозяина галереи словно иголкой кто проткнул и из него стал выходить воздух. Лицо теперь напоминало тесто, которое подходило-подходило, да не дошло — скукожилось.

— За последние дни вы второй, кто интересуется наследием Сережи, — выдавил из себя Адам.

— И кто мой конкурент?

— А, — махнул рукой, — какой-то пастор. Спрашивал, где можно посмотреть работы Сергея, где они хранятся. Можно ли организовать выставку в Штатах.

— Откуда такой интерес?

— Удивляет что не вы первый? — усмехнулся Адам Семенович. — Вот вам мой ответ. Любую работу, любого художника советского периода, послевоенных лет — в пределах моего города, конечно — я вам хоть завтра принесу. Единственное, кого не могу касаться — Сережи Сермяги.

— Почему?

Адам вздохнул.

— Во-первых, неизвестно где он. А вдруг завтра приедет ко мне и спросит, ах ты, сукин сын, не с твоей ли помощью мои детки теперь красуются в интернете? Что я ему отвечу?

— Подождите, но ведь он, насколько я знаю, сейчас живет в США! — Рейнард переставил свой портфель с ковра на паркет, как бы желая поставить точку или подчеркнуть восклицательный знак.

— Тут не всё так просто, — Адама вдруг прошибла испарина. Пальчики задрожали. — Да, он женился на американке и уехал, — это правда. Говорят, перед иммиграцией ударился в религию, перестал работать. Когда он оформлял документы, я уже был во Франции. Несколько раз слышал о нем, в Америке он выставлялся пару раз, а потом пропал, — Гаранян замялся. — Я и сейчас переживаю. Не для хвастовства... Но когда здесь началась его травля, я был единственным, кто встал на защиту. Впрочем, — поморщился Адам Семенович, — это к делу не относится.

— А что с сыном? — спросил Рейнард.

— Сейчас, когда Сережа далеко, сыну я помогаю, подкидываю заказы. Без работы он не сидит. Андрюша неплохо пишет. Конечно, не так как отец, но для коридоров детских садиков много таланта и не надо.

Рейнард Тенет пододвинул свое кресло поближе к дивану, и пока он его тянул, ножки с визгом царапали паркет.

— Откровенность за откровенность. Как художника Сермягу я не знаю, но наши консультанты посчитали, что скоро его работы должны серьезно вырасти в цене. Вот я и решил навести справки, что это за человек, сохранились ли ранние работы, можно ли их приобрести. В моем интересе ни грамма криминала, поверьте.

— А ваши источники не сообщили о том, где Сермяга? Обычно цена растет после смерти художника. Неужели Сережа...

Рейнард ответил так:

— Не знаю как в эту минуту, но две недели назад он был жив. В больнице, но жив.

— А что случилось?

— Без понятия. — Рейнард положил руку себе на грудь. — Честно. В любом случае, прозондировать почву, на всякий случай, должен. Я ведь не мать Тереза, я — бизнесмен.

— Все мы понемногу пиявки.

— Ловко сказано, — усмехнулся гость. — А каким человеком Сергей был в молодости?

Адам Семенович улыбнулся в усы и, вспомнив про кофе, отхлебнул чуток. Повернувшись к окну, чтобы Тенету был виден его красивый казачий ферганский профиль, ответил:

— Сережа всегда отличался стилем, писал не для публики, а для себя. Самоучка. По ночам работал на шахте, днем отсыпался, а потом, по учебникам, книгам изучал ремесло. Талант у него был дан свыше, а вот техники не хватало. Масло не очень любил, в основном карандашом, пастелью. Вы видели его работы?

— Только графику: «В углу», «Каторга». По-моему, восемьдесят четвертый год.

— А, выставка в Нью-Йорке. Вы надолго приехали?

— На месяц.

— У нас при поддержке головы готовится манеж, где будут выставляться работы местных художников — открытие намечено на конец августа. Там будет организована экспозиция работ Сермяги-старшего, те, что он оставил на родине.

— Кто хозяин?

— Сын. У него хранятся. Но, предупреждаю. — Адам наклонился вперед. — Если с картинами или с Андреем что-нибудь произойдет, я сразу сообщу в Интерпол о вашем визите.

Тенет даже не обиделся.

— Спасибо за предупреждение, но будьте покойны, ничто с вашим мальчиком не случится. Неужели я похож на рэкетира?

— Да, нет, скорее на порядочного человека, Но я не доверяю тем, кто хочет быть похожим на порядочного человека.