Томас

По возвращении в Ревель Томас поселился у Соболя. Присматривался к новой для него жизни, привыкал к безделью, удивлялся изменившемуся вокруг миру, — а что вы хотите? — ХХ век вступил в свои полные права! Никого уже не удивляли пришвартовавшиеся в Ревеле недавно построенные военные корабли. Среди конных экипажей все чаще стали попадаться рычащие и фыркающие диковинки — автомобили. Стали ходить слухи, что скоро начнется строительство нового порта, а значит в Эстляндию со всей Российской Империи должны были съехаться инженеры, военные, рабочие, торгаши. В предвкушении прибылей купцы, лавочники, корчмари и прочий заинтересованный народ потирал руки.

Томас, отдохнув несколько дней, стал помогать Дов-Беру. Недели не прошло, а посетители «Тощей Эльзы» перестали драться, клиенты начали вовремя закрывать выданные Соболем кредиты, поставщики привозили самое свежее мясо и овощи, а заказчики пива теперь рассчитывались до последней копейки. Хозяин приятные перемены приписывал своему новому помощнику, хотя с чего бы это? — ведь Томасу отроду было всего двенадцать с половиной лет! Мальчишка! Мальчишка? Ой, ли...

Томасу «Эльзы» было мало. Вытащить кошель с ассигнациями у зазевавшегося бобра, пролезть ночью в окно и умыкнуть золотишко у глупцов, не доверяющих банкам;постоять на углу, пока новые знакомые занимаются делом у портовых складов — везде поспевал. «Ветерок! На мягких лапах пролезет там, где и кошка застрянет», — нахваливали его мазурики со стажем. Скоро смышленого и отчаянного не по годам парня, стали звать... Да, вы правы. Прозвище Тихоня и здесь прицепилось, как репей к хвосту, но не потому, что он вел себя незаметно, наоборот — скоро о Томасе знали все ревельские деловые и бродяги. Старые друзья теперь его немного побаивались, а новые удивлялись. Во взгляде этого, не по годам высокого худощавого мальчишки, они замечали серьезность и прямоту, какую редко можно было встретить у взрослого мужчины.

Томас разговаривал тихо — после возвращения никто не слышал, чтобы он повышал голос — работал ловко, за долю не грызся. Прошло всего два месяца, а Тихоня не только отошел от дел в «Тощей Эльзе», но вообще в Ревеле стал появляться редко. Сколотившайку из десятилетних пацанов-сирот, он стал гастролировать по округе. Мальчишки промышлял в Риге, Вильно, Пскове, даже Санкт-Петербурге! Где «тише-тише» там и Тихоня.

Вот то немногое, что мне удалось узнать о Томасе Чертыхальски из его прошлой, давно забытой им жизни. Описать его молодые подвиги, я при всем желании не могу, а выдумывать... В моей рассказке и так достаточно вымысла, но одно скажу — думаю, если нашего героя хорошенько потрясти, то из него столько тайн посыплется, — что мама дорогая! — на двадцать романов хватит!

8 Змеи Горгоны

Томас от тумбы с афишами свернул направо. Открывшаяся перед ним широкая улица горбом спускалась вниз, упираясь в ряды гаражей — отсюда, издалека, были видны серые стены, разноцветные квадратики ворот и залитые битумом крыши. Дальше, за кооперативом, возвышался террикон, словно исполинских размеров животное растянулось по земле и заснуло. Вдруг раздался лязг и на залитую солнцем улицу вылез шумный, как астматик, красный трамвай. Завернул и поехал с горки, звеня и тарахтя и раскачиваясь на повороте. Богатое воображение Томаса вдруг показало, как у этого трамвая отказывают тормоза, и он разгоняется, несется вниз быстрее, быстрее. Сходит с рельсов и со всей силы пробивает бетонные плиты, врезается в гаражи и, не встречая сопротивления, гигантской торпедой несется к террикону. В горе с шипением открывается провал и когда-то красный, а сейчас почти белый от цементной крошки вагон ныряет в черную бездонную пещеру. Тихоня ясно видел сыплющиеся из-под колес искры, слышал скрежет гнущегося металла, хлопки разбивающегося стекла и вопли падающих в преисподнюю людей.

Моргнул и морок развеялся: трамвай мирно спустился вниз по улице и, повернув налево, скрылся за тополями.

Что случилось? Почему лоб укрылся испариной, и сердце колотится птичкой в тесной клетке груди. Воздуха не хватает. Если бы волосы были короче, наверное, встали б дыбом. Что же произошло? Мир, как прежде, сияет всеми красками, воздух наполнен ароматами лета, ветер гонит по асфальту пыль и обертки из-под мороженого — всё идет своим чередом! Но почему в глазах темно, и до сих пор в его голове слышно эхо воплей падающих в бездонную шахту людей?

Чтобы унять дрожь в теле, Томас до боли в костяшках сжал кулаки и приказал себе успокоиться. Первый шаг самый сложный, а потом второй, третий, четвертый... Всё -внимание переключилось. Пошел по тротуару, почти побежал. Там, где рюкзак — ткань на спине хоть выжимай. Да он сейчас весь в поту! На ходу достал флягу с квасом, выпил всё без остатка. Полегчало: голова стала соображать яснее.

Так, нужный поворот направо.

— Ничего не меняется, — прошептал Тихоня.