Том 9

Прошло не больше часа после нашей беседы с астрологом, а отец Питер уже сидел в тюрьме, и деньги были опечатаны и переданы властям. Деньги лежали по-прежнему в мешке; Соломон Айзекс заявил, что, посчитав их, он больше к ним не прикасался. Он присягнул также, что это те самые деньги и что их ровно тысяча сто семь дукатов. Отец Питер требовал, чтобы его судил духовный суд, но отец Адольф, наш второй священник, заявил, что отрешенный от должности священнослужитель неподсуден духовному суду. Епископ был такого же мнения, и это решило вопрос. Дело отца Питера подлежало разбору в светском суде. Суд должен был собраться через некоторое время. Вильгельм Мейдлинг хотел защищать отца Питера на суде и готов был, разумеется, сделать для него все, что в человеческих силах, но по секрету он нам сказал, что доказательства, которыми он располагает, недостаточны, чтобы выиграть дело. Сила и предубеждение на стороне астролога.

Новое счастье Маргет оказалось недолговечным. Никто из друзей не навестил ее, чтобы выразить сочувствие, да она и не ждала их. В анонимной записке ей сообщили, что приглашение на танцы отменено, Ученицы снова откажутся приходить к ней. На что она будет жить? На улицу ее, правда, не гнали, — закладная считалась оплаченной, хоть деньги, миновав незадачливого Соломона Айзекса, перешли в руки властей. Старая Урсула, которая вынянчила в свое время Маргет и служила у отца Питера кухаркой, горничной, домоправительницей и прачкой в одном лице, говорила, что господь не даст им погибнуть. Старуха говорила так потому, что была женщиной богобоязненной, но понимала, что господней помощи надо искать, сама она в руки не дастся.

Нам хотелось пойти к Маргет и подтвердить ей, что мы ее друзья по-прежнему, но родители запретили нам это, боясь оскорбить чувства общины. Астролог разгуливал по деревне, восстанавливая всех против отца Питера и повторяя, что тот украл у него тысячу сто семь дукатов. Он говорил, что сразу угадал, кто вор, когда узнал, что отец Питер «нашел» ту самую сумму денег, которая у него пропала.

На четвертый день после всех этих горестных событий старая Урсула постучалась к нам и спросила, нет ли чего постирать. Она умоляла мою мать никому не рассказывать о ее просьбе, чтобы Маргет не узнала и не запретила ей ходить на заработки. Дома у них нечего есть, и Маргет совсем ослабела. Сама Урсула тоже ослабела, это было сразу заметно по ней. Когда ее позвали к столу, она набросилась на еду, словно умирающая с голоду, но взять что-нибудь с собой отказалась, сказав, что Маргет не примет милостыни.

Забрав белье, Урсула пошла к ручью стирать, но мы увидели через окно, что она с трудом удерживает в руках валек. Тогда мы позвали ее назад и предложили ей немного денег. Она сперва отнекивалась, боясь, как бы Маргет не догадалась, что деньги дареные, а потом взяла и решила сказать Маргет, что нашла их на дороге. Чтобы не солгать и не погубить свою душу, она попросила меня уронить монету где-нибудь у нее на виду. Я так и сделал. Потом она заметила ее, подняла, удивленно и радостно вскрикнула и зашагала дальше. Как и все в нашей деревне, Урсула лгала без зазрения совести и, не страшась адского пламени, когда дело касалось обиходных и привычных вещей. История с монетой была необычной и потому внушала ей опасения. Попрактиковавшись с неделю в этой лжи, она привыкла бы и к ней и уже лгала бы с легкостью. Таковы мы все.

Меня не оставляла тревожная мысль, на что Маргет будет жить дальше? Не может же Урсула находить по монете каждый день, — вторая такая находка и то будет выглядеть странной. Мне было стыдно, что я не бываю у Маргет, когда она так нуждается в дружеской поддержке. Правда, это была вина моих родителей, тут я не мог ничего поделать.

Грустный шагал я по тропинке, как вдруг меня пронизало, словно дрожь, бодрящее чувство свежести и веселья. Я возликовал: ощущение было мне знакомо — Сатана был где-то неподалеку. Через миг он уже шагал рядом со мной, и я рассказывал ему о несчастье, случившемся с Маргет и ее дядей, и о наших тревогах. Повернув за угол, мы увидели старую Урсулу, сидевшую под деревом. На коленях у нее приютился тощий бездомный котенок. Я спросил, откуда она его взяла, и она ответила, что он выбежал из леса и не отстает от нее ни на шаг. Котенок, как видно, остался без матери и без хозяев, и она хочет забрать его к себе. Сатана сказал:

— Я слышал, что вы сильно нуждаетесь. К чему вам еще один рот в доме? Почему не отдать котенка кому-нибудь, кто побогаче вас?

Урсула почувствовала себя задетой и сказала:

— Уж не вы ли желаете его взять? Если судить по вашим манерам и по платью, вы, наверное, из богачей.

Презрительно фыркнув, она продолжала:

— Отдать богатому человеку — нечего сказать, славная затея! Богатые люди думают о себе, только бедняк посочувствует другому бедняку и поможет ему. Бедняк да господь бог. Бог поможет этому котенку.

— Почему вы так думаете?

Урсула сердито сверкнула глазами.

— Я не думаю, а знаю! — сказала она. — Воробей не упадет на землю без воли господа.