Сюжетное значение имеет правка в любовном объяснении Соленого. После слов: «... и точно я не на земле, а на другой планете» добавлено:
Часто добавление, исключение или замена реплики преследует не только композиционные цели, но служит и для усиления эмоциональной окраски отдельных тем, для углубления «подводного течения» — подтекста.
Так, во втором акте после слов Ирины «Бальзак венчался в Бердичеве» исключены четыре реплики Федотика и Ирины; исключена также реплика Ирины (следующая за репликами Федотика, Роде и Чебутыкина): «А зачем Бальзак был в России?», а следовавшая за этой репликой сцена Маши и Тузенбаха (разговор об отставке) перенесена выше, сразу после слов Ирины «Бальзак венчался в Бердичеве».
В устах Ирины фраза «Бальзак венчался в Бердичеве» повторяется в третий раз — обычный чеховский прием троекратного повторения исчерпан; этим завершается эпизод, и продолжать сцену должна не Ирина. На смену ей вместо загромождавших эпизод реплик Федотика вступает «дуэт» Маши и Тузенбаха, в словах которого «я не красив» опять отдаленно звучит тема его любви к Ирине и жажда взаимности.
В том же эпизоде радостное восклицание Ирины: «Выйдет пасьянс, я вижу. Будем в Москве» — перенесено ниже, после слов Маши: «Надоела зима. Я уже и забыла, какое лето». Тема Москвы выступает в безотрадном обрамлении: после слов о зиме и ветре — как мечта о крае, где вечная весна, —- и перед выхваченными из газеты нелепыми словами о далеком неизвестном Цицикаре, где свирепствуют болезни и мор.
Одновременно с развитием «подводного течения» производится работа над формой: усиливается поэтическое звучание и более четким становится ритм текста, реплики приобретают большую свободу и разговорность. Есть правки, которые, не меняя содержания фразы, делают ее более точной, легкой, благозвучной, органичной для произносящего ее персонажа и по-особому, по-чеховски, неуловимо поэтичной.
Ялтинская редакция Беловая рукопись
Ирина <...> почувствовала радость, Ирина <...> и вспомнилось детст-
такую радость, как в детстве когда-то... во, когда еще была жива мама, точно жива еще мама.
Ирине исполнилось сегодня двадцать лет; она не может чувствовать себя, как в детстве, а ей может только «вспоминаться» детство. В конце этой реплики в ялтинской редакции была фраза: «Мне двадцать лет, я уже взрослая, как это хорошо!» В беловой рукописи фраза эта убрана Чеховым, но немного ниже реплика Ирины: «Не говори, Оля, не говори...» (ялтинская редакция) заменена:
Все начало акта идет под знаком приближающейся какой-то новой жизни, но крайней мере для Ирины: ей двадцать лет, она «взрослая», готовится переезд в Москву, где ждет настоящее дело, потому-то Ирина и ощущает себя «на парусах».
Чехов иногда придает новую окраску действию и взаимоотношениям персонажей в эпизоде изменением одного слова. «Оставь, Андрюша, завтра объяснимся»,— говорит уставшая, измученная Ольга брату, который пришел с ненужным «выяснением отношений», пришел лгать перед ними и перед собой, опустившийся, неискренний, знающий это и страдающий. В слове «объяснимся» в беловой рукописи изменена лишь грамматическая форма: «объяснишься». И этим вскрыта далеко зашедшая отчужденность во взаимоотношениях Андрея с сестрами: они не будут участвовать в «объяснениях» с ним ни сейчас, ни завтра.
В маленьком монологе Маши из второго акта объединены почти все виды стилистических правок.
Ялтинская редакция
Маша. Счастлив тот, кто не замечает или не различает времен года, кто и зимой улыбается так же, как летом. Мне кажется, что если бы я жила в Москве, то не замечала бы, лето теперь или зима.
Беловая рукопись
Маша. Счастлив тот, кто не замечает, лето теперь или зима. Мне кажется, если бы я была в Москве, то относилась бы равнодушно к погоде.