Читаем Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая полностью

Министерство Виллеля было министерством непрерывных капитуляций перед требованиями крайней правой. Чувствуя всю опасность крайностей этой партии, Виллель иногда проявлял попытки к сопротивлению, но затем снова поддавался им и уступал, ничего при этом не выигрывая в глазах крайних роялистов, которые помнили только о его противодействии. О нем говорили, что он всегда па год отстает от авангарда контрреволюции, и по тому, что он отвергал в данном году, можно было судить о том, что он будет защищать в следующем. Таким образом, он оттолкнул от себя и тех, кого пугали новые законы, и тех, кто их ему навязал. Он не руководил, а позволял собою руководить, но при этом якобы сопротивляясь. Политическим результатом его пребывания у власти была всеобщая смута в стране, распавшейся на враждебные лагери, сильное возбуждение религиозных страстей и падение престижа самого короля в общественном мнении. Но Виллелю следует отдать справедливость в том смысле, что его финансовая политика была замечательна: он старался установить повсюду порядок и экономию, и материальное благосостояние Франции при нем значительно повысилось. Наконец, в сношениях с иностранными государствами он всегда умел говорить веским и решительным тоном, приличествующим достоинству великого народа.

<p>ГЛАВА IV. РОССИЯ. ВНУТРЕННЯЯ ИСТОРИЯ АЛЕКСАНДР И НИКОЛАЙ. 1815–1847</p>

Прежде чем продолжать историю революций Восточной Европы этого периода, следует охарактеризовать один из наиболее могущественных факторов этих драматических событий, показать, что представляла собою в эту эпоху Российская империя. Посмотрим, чем была Россия в последние годы царствования Александра I и в первые годы царствования Николая I….

Мистицизм Александра. Мы видели, каким событием было омрачено начало царствования Александра I[37]. С того времени поверхностная, но тонкая и сложная натура Александра находилась под неотступным впечатлением скорбного и трагического воспоминания, и никогда не покидавшее его религиозное чувство все больше и больше окрашивалось меланхолией и тоской. Гибель Москвы, спасение России и ее торжество придали этому религиозному чувству новые силы и новое направление. Как можно было не сделаться верующим после «чуда 1812 года»? Возвышение России после стольких бедствий, ее военные успехи и последовавшая за ними мировая слава — разве все это не было делом рук «провидения»? Но религиозное чувство царя, одновременно экзальтированное и утонченное, находило мало удовлетворения в русском православном культе, состоявшем почти исключительно из обрядов, в культе, лишенном влияния на внутренний мир человека и не испытавшем на себе живительного действия религиозных кризисов Запада[38]. Множество русских людей этой эпохи томилось той же скорбью, что и император. Они стремились разбить узкие рамки национальной религии и вне их искали согревающего тепла и жизни. Одни возвращались к старым ересям, к расколу, не подвергавшемуся больше преследованию властей; другие давали себя соблазнить тайнам масонства, число лож которого в империи непрерывно возрастало. Некоторые, как, например, семейства Голицыных и Гагариных, стремились обрести свое моральное возрождение в католицизме. А изгнанные из Петербурга в 1816 году, но терпимые в империи до 1820 года иезуиты занимались обращением мятущихся в новую веру. Еще большее количество людей искало морального возрождения в протестантизме, плодотворном в своей свободе и в своем разнообразии, и для них библия, которую до тех пор мало читали как русские, так и французы, являлась как бы чудесным откровением. Повсюду возникали библейские общества, большею частью английского происхождения: в Петербурге было учреждено отделение Лондонского британского и иностранного библейского общества. Оно получило разрешение переводить библию на все неславянские языки империи, тогда как право перевода на русский язык оставалось за святейшим Синодом. Скоро образовалось Русское библейское общество, и даже в Черкасске появилось библейское общество казаков. Россия словно была обуреваема жаждой познания неизвестного, и эту эпоху можно считать началом того великого движения умов, которое в наши дни привело к Толстому и толстовству[39].

Александр I, чувствительный и почти женственный по натуре, увлекся этим движением, резко отличаясь в этом смысле от своих братьев Константина и Николая, которых вполне удовлетворяла государственная религия, являвшаяся прочной опорой государственного строя и военной дисциплины. Выло известно, что царь давал аудиенцию депутации квакеров, молился и плакал вместе с ними, целовал руки их старейшине Аллену. Впрочем, «свет» ловили отовсюду, откуда бы он ни шел, и министр просвещения Голицын принимал в Зимнем дворце Татаринову, главу секты хлыстов, и присутствовал при их священной пляске, в то время как царь в письме к одному отцу семейства ручался, что во всем этом нет ничего «противного религии».

Перейти на страницу:

Все книги серии История XIX века в 9 томах

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное