Опустошен, изжеван, как окурок,И все-таки упорней, чем обет, —Истрепанный предшественником Нурок:«The boy is good. The book is very bad».Зачем ему?.. Чужой язык — что крепостьСорокалетнему: ее не окружить.Не иллюзорна ли вся наша цепкость,С которой мы хватаемся за жизнь?И думаешь: вот так туберкулезныйПорой себе внушает аппетит,А смерть уже своей косою грознойНад согнутой спиной его звенит.Зловеще нависающего мигаНе отстранить, не выползти из рва,И нам нужна единственная Книга,В которой есть об Иове слова.
Щетина зеленого лукаНа серой иссохшей гряде.Степные просторы да скука,Да пыльная скука везде!Вращает колеса колодцаСлепой и покорный ишак,И влага о борозду бьется,Сухою землею шурша.И льется по грядам ленивойСтруей ледяная вода, —Не даст ни растения ниваБез каторжного труда.Китаец, до пояса голый,Из бронзы загара литой,Не дружит с усмешкой веселой,Не любит беседы пустой.Уронит гортанное словоИ вновь молчалив и согбен, —Работы, заботы суровойВлекущий, магический плен.Гряда, частокол и мотыга,Всю душу в родную гряду!Влекущее, сладкое иго,Которого я не найду.
Над обрывом, рыж и вылощен,Иностранец-рыболов.Гнется тонкое удилище.«Не с добычей ли? Алло!»На воде — круги и полосы.Натянулась леска вкось.Тусклый голос, скучный голос:«Понимайте, сорфалось!»И опять застыли оба мы,И немую ширь рекиГладят пальчиками добрымиГолубые ветерки.Даль речная как плавило —Вся из жидкого огня…Сколько раз судьба ловилаНа крючки свои меня!Сколько раз, как мистер этот,Эта клетчатая трость(Знать, крючка такого нету!), —Сокрушалась: «Сорвалось!»Но не надо бы бахвалиться —Похваляться хорошо ль?Поплавка грозящий палецМигом под воду ушел.И маши теперь удилищем,Чертыхаясь что есть сил…Иностранец, рыж и вылощен,Даже глаза не скосил.
Бывают золотые вечера,Бывают медленные мгновенья,Когда печаль, уснувшая вчера,Опять, опять на сердце вяжет звеньяИ говорит в спокойном увереньи:«Пора, мой друг, уже давно пора!»И голос тот — как добрая пчела,Поющая о меде и цветеньи:Она летит у самого чела,Не отстает, полет свивая в звенья,В те страшно-медленные мгновенья,В те дымно-золотые вечера.