День отошел. Отяжелевший, лег,Как вол послушный или слон рабочий, —И эти двадцать или тридцать строкЕдва-едва я выпрошу у Ночи.Не выпрошу — так вырву… Карандаш,Покорный друг видений, льнущих к окнам, —Еще одни стихи ты мне отдашь,Что зачинались ямбом пятистопным…А нужно мне сказать лишь об одном:О том, что сердце, стиснутое в обручТомления, оберегало днемИ что теперь взошло, как женский образ…Не назову, не выскажусь ясней,Не обозначу знаком, цифрой, годом,Не намекну, не прошепчу во сне,Не зашифрую самым строгим кодом……Спасибо, Ночь. Спеши над миром течьТуманами, огнями голубыми…А мне, как заговорщику, беречьЕще Гомеру ведомое имя.Харбин, 1931
…Не случайно …Был намечен выбор,Был в безмолвьи пройден долгий путь…Без победы этой не могли быМы и капли счастья зачерпнуть.Ты лицом к груди моей прижалась…О защите? О любви? О чем?..И не только нежность, но и жалостьОбожгла мне сердце горячо…Взор тонул в глазах полузакрытых,Умирал полуоткрытый рот…Твоего дыхания напитокСладостнее лотоса цветет…Знаю я всё то, что надлежало бИспытать нам в вечер тот глухой, —Но ведь ты к груди моей прижаласьС нежностью доверчивой такой…Темный зверь не вырвался из плена,Он дремал на дальнем берегу…Я и сам, и сам не знал, Елена,Как, любя, любовь беречь могу…Харбин, 1932
Хорошо на легких лыжахМчаться с белого холма,Чтобы ветер бега выжегВсю тоску твою сполна.Чтобы радом в белом светреМчалась та, что так мила,Чтоб пронзила в этом ветреСердце — общая стрела.Были многие другие,Много взоров и ланит,Но далекая РоссияТу, далекую, хранит…Называлася Лидусей,Гимназисткой костромской,Очи — сини, косы — русы,Голос ласковый такой.Аракчеевским кадетомПриезжал ты. Счастья нет, —Не гусаром, а поэтомОтчего-то стал кадет.Дома жарко дышит печка,А на улице — мороз…Выбегала на крылечко,За тобой он лыжи нес…Ах, коричневая шубка,Капор, муфта из песца!Наст похрустывает хрупко,В нетерпении сердца…Север. В три уже темнело,Зажигал окошки домИ поземкою звенелаНочь, как чистым серебром.Перекатывало небоЛучезарные столбы…Память, большего не требуй, —Тяжела рука Судьбы.Дивным Северным СияньемДаль моя озарена,И томит воспоминаньеКрепче терпкого вина.
Так развертывается пружина,Соскочив со своих зубцов,Так беснуется одержимый,Так измене плюют в лицо.Так, обрушив на сердце памятьО стране, где всего теплей,Сводят брови на черный пламеньСожигаемых кораблей!