Только в смерти

Гаунт побрел прочь в главный зал, пока Белтайн начал подстраивать шкалы и ручки на передатчике.

Настроение везде было мрачным. Это был плохой день, и Гаунт проклинал себя за то, что пропустил самую худшую его часть. У ворот сорок человек погибли, согласно докладу Аркуды, и двенадцать ранены, включая Харка. Полк был на красном уровне тревоги.

Варл ждал его у двери его комнаты. Сержант отдал честь Гаунту, когда тот подошел.

— Наилучшие пожелания от Майора Роуна, сэр, — сказал Варл. — Он просит вашего немедленного присутствия непосредственно в верхнем восточном двенадцатом.

— Передай ему, что я буду там через тридцать минут, Варл, — сказал Гаунт. — Я вот только что вернулся. У меня тут куча всего, с чем нужно разобраться, и у меня связь с генералом. — Варл кивнул. — Я передам ему, сэр. Хотя, это важно. Он хотел, чтобы я убедился в том, что вы поняли это.

— Считай, что я осведомлен, — сказал Гаунт. — Верхний восточный двенадцатый? У вас там была заварушка, так ведь?

— Выпилили попытку вторжения, — сказал Варл. — Мы полагаем, что поняли, как они попадают внутрь.

— Серьезно? — засомневался Гаунт. — Слушай, мне нужно сделать этот звонок. Я буду с вами так скоро, как смогу. — Варл снова отдал честь и заспешил прочь.

Гаунт вошел в свой офис. Признаков Эзры не было. Место было пустым и холодным. Лампы мягко тускнели и снова плавно разгорались. Гаунт желал всеми фибрами души, чтобы они прекратили это делать.

Он сел за стол. Он мог слышать, как стонет от боли человек дальше по залу, один из раненых в полевой станции.

Гаунт увидел, как заморгал красный огонек на воксе на столе. Он встал, подошел к двери офиса и закрыл ее, отрезав звуки криков. Затем он вернулся к столу, сел, и надел гарнитуру. Он нажал кнопку связи.

— Сэр, генерал на связи, — сказал Белтайн, искаженным голосом.

— Спасибо. Переключи его, — сказал Гаунт в хромированный микрофон, держа его у рта.

— Прием, Эликон, прием, Эликон? Да, сэр, это Гаунт. Да, я могу слышать вас совершенно четко…

III

— С ним все будет в порядке? — спросил Ладд.

Дорден поднял взгляд на молодого комиссара и ободряюще улыбнулся. Улыбка обозначила морщины вокруг глаз старого доктора. — Конечно, — сказал Дорден.

Рядовой Твензет лежал на койке между ними, раздетый до торса, с перевязанными ребрами. Дорден сделал Твензету укол чего-то, и солдат был вялым и улыбался.

— Спасибо, друг, — сказал он Ладду.

— Все нормально.

— Тем не менее, спасибо, что присматривал за мной. Спасибо. Ты в порядке, так ведь?

— Пара дней постельного режима, и Мистер Твензет будет вертикальным, как дождь, — сказал Дорден Ладду. — Тем временем, я буду держать его под препаратами и обезболивающими.

— Эта штука великолепна, — сказал Твензет. — Я себя великолепно чувствую. Ты должен попробовать это, друг.

— Это не развлечение, Твензет, — сказал Дорден. — Будем надеяться, что Мистер Ладд не окажется в ситуации, при которой ему понадобится попробовать это.

— Конечно, нет, конечно, нет, — кивнул Твензет. — В любом случае, спасибо. Спасибо, друг. Ты молодец.

— Я оставил твое оружие на складе, — сказал Ладд Белладонцу. — Ты можешь забрать его, когда тебя выпишут.

— Нет, нет, возьми его, — настаивал Твензет. — Пожалуйста, друг, оставь себе. Тебе, скорее всего, понадобится останавливающая сила, чтобы мы увиделись после.

Ладд улыбнулся, надеясь, что улыбка введет в заблуждение.

— Хотя, мне не нужно называть друг, так ведь? — внезапно озабоченно проговорит Твензет. — Прости, прости, я не хотел выказать неуважение. Ты из Комиссариата и все такое. Штуковина, которую мне дал Док, сделала меня слабым и улыбчивым. Мне нужно выказывать тебе должное уважение. Трон, я надеюсь, что ты не отправишь меня под арест за то, что я слишком бесцеремонный.

— Твензет, — сказал Ладд, — отдохни. Я навещу тебя позже, ладно?

— Было бы неплохо, друг. Я имею в виду, сэр. Я имею в виду...

— Нахум. Меня зовут Нахум.

— Да? Да? А меня Зак. Как лазерный заряд, говорил мне мой старый отец. Зак. Как лазерный заряд.

— Я слышал, что люди в твоем отделении зовут тебя Твинзи, — сказал Ладд.

Твензет нахмурился. — Зак, — сказал он. — Я чертовски ненавижу, когда они называют меня Твинзи.

— Значит, Зак. Поправляйся. Я навещу тебя позже.

Ладд пошел от койки Твензета. Полевая станция была загружена. Больше дюжины людей лежали на импровизированных койках, и все они, за исключением Зака Твензета, были жертвами боя у сторожки. Дорден ушел, чтобы помочь человеку, который кричал и трясся от боли. Человек потерял ногу. Культя дергалась из стороны в сторону, как будто пытаясь положить ногу, которой больше не было.

Ладд отвернулся.

Он увидел Харка.

Массивный комиссар лежал на животе в дальнем углу комнаты. Он был раздет до нижнего белья, и Анна Керт прикладывала влажные бинты к ожогам на его спине и ногах. Его плоть была неестественно бледной. Ладд подошел к его койке.

— Не загораживай мне свет, — сказала ему Керт. Ладд отошел в сторону.