Только бы не

Павел растрепал густую курчавую шевелюру, вздохнул, но не сдался. Продолжил на меня давить.

— Димка помог мне в тяжёлое время, я его должник. Я не собирался лезть в то, что между вами происходит, но это перешло разумные границы. — Он кивнул на экран. На нём Дмитрий гневно рассекает толпу репортёров, пожарников и зевак. Люди пытаются подобраться к нему, заспанные, некоторые в пижамах с наброшенными сверху халатами, но Дмитрий энергично работает локтями, убираясь с места своего преступления.

— Знай: я на стороне Дмитрия, всегда и во всём.

Это предупреждение. Павел чувствует что-то, исходящую от меня угрозу, но не может выразить свои опасения словами. Он не знает о нашем с Дмитрием споре насчёт экскурсии к озеру и о том, что именно в нём меня пытались утопить, поэтому не может объяснить происходящее.

Он снова включает запись, и раздаётся треск огня. В кадре появляется напряжённое, осунувшееся лицо Дмитрия.

— Он сам на себя не похож. Что с ним творится? Не хочешь говорить о ваших отношениях, не говори, но хоть объясни мне, что с ним происходит?

— Раз вы друзья, то почему бы вам не задать эти вопросы Дмитрию?

Матвей Борисович хмыкнул, а Павел недобро сверкнул глазами.

— А я и задам, — сказал, пристально глядя на меня, — в июле на его свадьбе.

— Думаете, этот срочный вопрос подождёт до свадьбы? — Я поднялась со стула. — Простите, но меня ждут в бухгалтерии.

Скорее всего, меня уволят, но сейчас это не имеет значения. Сейчас вообще ничего не имеет значения. Дмитрий жив и невредим, и от этого легче дышать.

А ещё я только что увидела, как горит моё прошлое. Дмитрий сжёг его, и теперь я свободна. Полностью.

Чтобы освободить меня, потребовались два преступления и два невероятных мужчины, Ари и Дмитрий.

Глава 8

Если у пустоты есть запах, это пыль и сожаления.

Мои сожаления пахнут гарью, напоминающей о пожаре и о неразрешимом вопросе, почему Дмитрий сотворил такое ради меня. Мы живём по разную сторону баррикад. Мы использовали друг друга, наш взаимовыгодный союз не касался чувств.

Страсть не любовь.

При слове «любовь» меня бросает в холодный пот. Однажды я уже заплатила за неё чудовищную цену, и снова впустить её в себя, когда сценарий заведомо проигрышный — это безумие. Я упорно повторяю мантру: «никаких чувств». Потому что, если наши встречи продолжатся, пострадают Дмитрий и Ари, и это осознание придаёт сил.

Да и вообще, за такое короткое время невозможно полюбить человека. Ведь невозможно же?!

Сначала меня одолел порыв поехать к Дмитрию, отругать его за безумную выходку, а потом зацеловать до потери контроля.

На виду у прессы и Кристины.

Хотя Матвей Борисович и не разгадал связь между пожаром и нашими с Дмитрием отношениями, мои метания были слишком очевидны. Когда я попросила пару выходных за свой счёт, он ответил мягким, но твёрдым: «Нет, Виктош!»

И дело было не в работе. Начальник тут же залез в сеть, показывая мне новости.

Он знал, что я хотела поехать к Дмитрию. Мы оба знали, что этого делать нельзя. Не тогда, когда он под лупой прессы, полиции и общественного мнения. Чтобы решить уравнение, им нужно найти последнее слагаемое — меня.

— Не лезь в пекло, Виктош, только хуже сделаешь!

Со дня пожара прошло несколько дней, но пресса продолжает обсуждать причастность мэра к поджогу. Их подозрения предсказуемы: мэр растратил деньги, собранные на восстановление озера, и решил прикрыть преступление поджогом. Эта теория породила множество пародий. Карикатуры Дмитрия с пачкой денег в кармане и зажжённой спичкой в руке мелькают везде. Смешно думать, что, решив провернуть такой трюк, Дмитрий сделает это сам. А потом останется на месте преступления на глазах у всех и ничего не скажет в свою защиту.

При первой же проверке на счету мэрии обнаружили нетронутую сумму на восстановление озера. Кто-то поверил, кто-то нет, некоторые были разочарованы. Люди любят смаковать скандалы.

Правду говорят, что порой самые наглые преступления остаются нераскрытыми. Теперь я знаю, почему. Их совершают такие, как Дмитрий Волинский. Безупречный преступник. Мэр, наказавший свой город за мою боль.

Он дал всего одно интервью. Отвечал немногословно, ссылался на мнения полиции и экспертов. На вопрос о том, как он оказался ночью около горящего озера, ответил с иронией в голосе. Недоброй иронией.

— Разве это не обязанность мэра — быть там, где он нужен?

Я стала на колени у телевизора и дотронулась до экрана, до щеки Дмитрия. Погладила её. Словно почувствовав это, он поморщился и отошёл в сторону. Если он хочет быть там, где нужен, пусть вернётся ко мне. Потому что я сервировала столик на двоих и сложила салфетки аккуратными треугольниками. Потому что я скучаю. Мне лучше, вчера я обедала с коллегами и смеялась шуткам о начальстве. На мне нет кокона, только новая кожа, подаренная Дмитрием и позолоченная июньским загаром. Я веду правильную, хорошую жизнь, но она пахнет пустотой. Скучаю так сильно, что сплю на диване и выискиваю на выстиранных простынях знакомый запах. По утрам я не хочу просыпаться, вечером ложусь рано. Наверное, надеюсь, что мне приснится Дмитрий?