Только бы не

Дмитрий прав. Иногда стоит сказать правду, даже неприглядную. И напомнить себе, что я сознательно попросила Дмитрия о ритуале очищения. Только о ритуале. Потом нас закрутило, но это ничего не меняет. Мы друг друга использовали. У нас была взаимовыгодная связь, так чем я отличаюсь от Кристины? У них с Дмитрием такие же отношения.

— Так что давай не будем притворяться. Я сделал то, о чём ты просила, а заодно получил то, что хотел. — От холодного тона Дмитрия что-то сжимается в груди, но это чистая правда.

— Да, это так.

— Тогда какие могут быть претензии?

— У меня нет претензий.

— Тогда к чему была пламенная речь про город и мою должность?

Я топчусь на месте, как пристыженный ребёнок. Я слишком увлеклась, запуталась в эмоциях, а Дмитрий — человек голых фактов. Мы друг друга использовали, а остальное — фантазии.

Но и фантазии имеют право на жизнь.

— Ты прав, мы друг друга использовали. Но то, что я сказала про город, это тоже правда, и ты об этом знаешь. Если мы продолжим встречаться…

— Давай обойдёмся без «если»! — Дмитрий раздражённо отмахнулся и пошёл к двери.

— Подожди! Если хочешь правду, это и есть правда! — Он открыл дверь, но я вцепилась в него, не выпуская из квартиры. Дмитрий пытался стряхнуть мои руки, но я держала его судорожной хваткой. Он прав, но и я не лгу!

Эмоции вырвались из глубины, застав меня врасплох. Голос срывался, переходя то в крик, то в шёпот. Я дрожала, всхлипывала, словно это прощание с Дмитрием было самым главным моментом моей жизни. Решающим.

— Иногда нет смысла задавать себе вопрос о том, чего хочешь, потому что вариантов нет. Никаких. Рано или поздно, о нашей связи узнают, где бы ты меня ни прятал. Хотя и невиновная, я — бельмо на глазу твоего города. Я ассоциируюсь с кошмаром и жестокостью, о которых мечтают забыть, но которые навсегда останутся в памяти. Со страхом, заставляющим пристально изучать своего ближнего. Найдутся те, кому необходимо ненавидеть, чтобы жить. Просто потому, что я напоминаю им об ужасном.

— Им нужно было выместить страх, и ты оказалась под рукой.

— От этого не легче. Они возненавидят меня, как напоминание об их несправедливости. Ты не можешь вернуть чуму в город, не можешь быть связан с чумой. Тебя низвергнут, придут за мной и за тобой тоже. За твоим сыном. Их можно понять, ведь то, что случилось, ужасно…

Дмитрий вздохнул и покачал головой, словно не верил, что я снова завела старую шарманку. Но когда он отцепил от себя мои пальцы и повернулся, его глаза горели яростью.

Впечатывая слова в мою память, он сказал:

— То, как люди поступили с тобой, отвратительно. Это недопустимое, гнусное преступление. Смотри на меня, Виктория! Смотри прямо на меня! Я — лицо города, который тебя оскорбил и вершил несправедливый суд. Сделай со мной то, что ты хочешь сделать с людьми, которые тебя ранили. Не смей их защищать! Ударь меня! Обвиняй! Выкрикни свой гнев!

Это невероятно щедрое предложение. Последняя стадия очищения, достойное завершение наших пяти дней вместе.

Я позволила гневу бежать по сосудам, растечься по всему телу. Сминая в руках грубую ткань пиджака, я держалась за Дмитрия, представляя, как стою перед его людьми. Внутри нарастал отчаянный крик: «Как вы посмели?! За что?! Я не виновата!»

Но крик исчез, не вырвавшись наружу.

Я повисла на Дмитрии, стекла по его окаменевшему телу, падая на колени. Однажды я поклялась себе, что никогда не стану перед ним на колени, но вот она я, согнутая в неловкой позе, обнимаю его ноги.

И это правильно, потому что я стою не перед ним, а перед городом, перед его людьми.

Утыкаюсь лицом в колени Дмитрия, трусь щекой о жёсткий материал его брюк и плачу. Слово за словом говорю то, что хотела бы сказать городу. От глубины души.

— Простите меня! За всё простите! За то, что не заметила, не знала, не догадалась. Что не следила, что была слепа, как влюблённая кошка. Умоляю вас, простите меня!

Гневный рёв Дмитрия вибрацией пронёсся по моему телу. Оторвав меня от своих ног, он вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь.

* * *

Эта ночь была самой длинной в моей жизни и самой бессонной. Я успела сто раз пожалеть о том, что запретила Дмитрию возвращаться.

«Я тебе не нужен», — крутилось в голове.

Хотелось поспорить с ним и сказать, что…

Что?

«Скажи, что тебе нужно!»

Я использовала Дмитрия, не задумываясь о его чувствах, и это неправильно. Даже если он помогал мне только из-за Ари и остатков прошлой «нужды», всё равно стоило поговорить. Но сколько не переигрывай наше прощание, всё равно выхода нет.

Я скучала. Так сильно и так неожиданно, что хотелось вернуть Дмитрия, наплевав на последствия. Сказать, что он мне нужен, пусть приезжает хоть иногда. Ждать человека проще, чем жить самой. Наши пять дней были… чем-то. Событием с большой буквы, важным этапом моей жизни. И теперь от необратимой, сухой пустоты дерёт горло.

Я пришла на работу раньше всех, что не имело никакого смысла, потому что новой должности у меня нет. На столе секретаря уже лежат чужие вещи. Я собрала свои мелочи и так и сидела в приёмной, пока вокруг не закрутилась понедельничная суматоха.