То, что не отнять

Перед входом в ложу Николай еще раз окинул взглядом оба крыла левой и правой стороны. Глянул с наслаждением на торопящуюся к своим местам публику. Новомодный на манер гостиничного замка на входной двери в ложу был открыт пожилой служительницей. Она ничего не спросила, только щелкнула по устройству магнитной картой. У Николая мелькнула мысль: «фотографию ей, что ли мою выдали?»

У сотоварищей все было организованно. В центре ложи стоял небольшой овальный стол на одной ножке загроможденный теми же ведерками с игристым. Из нового, добавилась только красивая гусеничным бубликом бутылка с темно-коричневой этикеткой и кентавром, целящимся в направлении зада Антона. Антон, как обычно, давал ценные указания по телефону. Михаил Абрамович слегка приобняв Самуила, что-то доверительно объяснял, указывая в партер.

Стулья темно-красного бархата с позолотой по краям стояли полукругом к сцене. Оркестр в оркестровой яме разогревался выдавая странные звуки. Зрители занимали места в партере шаркая ногами и стуча сидениями. Из потолочного полумрака свисала огромная каскадная свечами люстра. С краев, закрывая обзор от соседей по этажу, ложа прикрывалась тяжелыми гардинами с кистями, как красна девица прикрывает лицо. Да, – подумал Николай, глядя на стол с жеваными корками лимона, кусками недоеденных бутербродов, прилипших на скатерти икринок, не вписывающимися в камерную атмосферу театра, но вписывающуюся в жизнь этих подгулявших людей, – тут есть чего стесняться.

– Эй, театралы вы чего на тяжелую артиллерию перешли, пока меня пять минут не было?

– Лейтенант и подполковник решили немного коричневых капель сорта икс-о добавить к своему слишком легкому лимонаду. Утяжелиться, так сказать, Шампань-коктейлем, только без сахара и Биттера, на вкус ощущается, как Шаман-вода. Вещь, конечно, на любителя. Коньяк к носу поднимается легкими дубовыми пузырьками. Одним словом веселятся служивые! – Антон весело посмотрел на обернувшихся ценителей дорогой и адской смеси.

– Николай Александрович, вы ничего такого не подумайте, это мы больше для эстетики, антураж и золото располагают к поступкам и изысканности – директор шаловливо закатив глаза приложил ладонь к своему сердцу.

– Саныч, зацени лучше напиток богов и вон ту даму в партере с пышным гнездом на голове. Мы тут с Михаил Абрамовичем спорим будут на нее соседи сзади ругаться или по петербургски культурно-сдержанно промолчат. Промучаются до самого окончания представления? – одной рукой Самуил указывал на стол, другой куда-то в зал.

– Неохота бешено-быстрыми скакунами голову перегружать, предпочитаю качественные жидкости по разным флаконам. А по поводу гнезда тут и спорить нечего это же не киноцентр на периферии, конечно промолчат, посмотри каким лиловым блеском лысина ее кавалера отливает. Ну кто же на такого серьезного господина пасть раззявит? – изрек Николай, всматриваясь в суету партера.

– Михаил Абрамович, вы бы дамам с такими шиньонами по несколько мест продавали бы зараз. В аккурат два места в придачу, которые за ней расположены. В следующий раз думать будет перед строительством Вавилонской башни из волос, – Николай засмеялся вместе со всеми, – при входе в зал, посмотрели на прическу, после в билет, а у вас одно место выкуплено, не ломайте представление другим зрителям, ну до свидания милочка. Или как в аэропорту, за волосяной перевес придётся доплатить!

Прозвенел третий звонок. В зале копошение стихало. Свет начинал терять мощность. Большое пространство становилось уютнее. На первое место выходила сцена со струящимся занавесом. Прозвучало объявление с просьбой выключить громкость телефонов. Нововведение века, неуместная помеха театрала. Разогретый на все лады оркестр грянул прелюдией. Разговоры и движения везде, кроме сцены, умерли. Парни в ложе превратились в напряженный слух. Распахнувшийся занавес выплюнул несколько легких балерин в ошеломляющие по своей красоте декорации. Частично, Антон Невский был причастен к этому красивому празднику жизни, поэтому он взирал с удвоенным вниманием на это великолепие, дабы не пропустить ни одного потраченного спонсорского рубля.