Тьма императора

От девушки волнами шел чувственный трепет, она так замерла, что Арен понял – про Луну явно уже забыли, сосредоточившись на ощущениях. Ему и самому хотелось забыть про астрономию и заняться чем-то более интересным.

– Софи, отомри, – шепнул он, погладив ее по спине. – Я тебя не съем. Как тебе кажется, на что похожа Луна?

– На сыр, – пробормотала София, пытаясь чуть отодвинуться, и император ей это позволил. – И желтая, и в дырочках.

– А мне всегда казалось, что Луна больше похожа на морскую губку. Это такое растение.

– Я знаю. Растет на дне моря, а если ее достать, застывает и становится очень твердой. Да, похоже, ваше величество. Только морские губки зеленые, а Луна…

– Это ты верно заметила. Но и я не художник. Посмотрела? Давай я теперь наведу магтелескоп на Сарниус. Помнишь, что это?

– Вторая планета от нашей, – ответила София, выпрямляясь, и Арен сделал то же самое. – С очень красивыми кольцами из мелких частичек льда и пыли.

Император покачал головой:

– Кошмар, Софи. Мне совсем нечего тебе рассказывать. Ты знаешь все лучше меня.

Она неловко улыбнулась, и ее эмоции приятно защекотали ему грудь.

– Что вы, я многого не знаю.

– Например? – поинтересовался Арен, начиная наводить магтелескоп на Сарниус.

– Например, того, что вы вчера рассказывали про эмпатию, я не знала.

– Это неудивительно, Софи. В учебниках об этом не прочитаешь.

– Тогда откуда вы все это узнали?

– От отца, конечно. Он – от своего отца, и так далее. А сейчас я потихоньку буду учить Агату, а затем и Александра.

– Ясно, – София улыбнулась. – Получается, это фольклор.

– Что-то вроде. – Арен убедился, что настроил все правильно, и кивнул на магтелескоп: – Смотри.

София наклонилась над окуляром, и через секунду от нее к императору пошли волны восхищения.

– Защитница, красиво-то как. Сама планета светло-голубая, а кольца эти… разноцветные… Как радуга, ваше величество.

– Точно.

Она ждала, что он вновь ее обнимет – Арен чувствовал. Но он не стал этого делать.

Полюбовавшись на Сарниус еще полминуты, София выпрямилась, и император ощутил, что она немного расстроена.

Прекрасно. Хотела, чтобы обнял. Замечательно.

– Спасибо, ваше величество, – сказала девушка смущенно, не глядя на него. Скорее всего, понимала, что он все чувствует, и ругала себя. – Очень интересно.

– Я думаю, на сегодня достаточно, Софи, – произнес Арен и протянул ей руку. – Иди ко мне, будем переноситься.

Смущение усилилось.

– Может, мы с вами все-таки пешком до камина дойдем?

– Другим способом приятнее.

Вздох.

И – шаг вперед.

– Молодец, Софи. – Арен подхватил девушку на руки и понес к камину. – Ты меня сегодня радуешь.

Она не отрывала от него взгляда, как и два дня назад, и глаза ее сверкали, манили, притягивали. Хоть в них и отражалось то, что София чувствовала сейчас, – волнение, неуверенность, стыд.

Но нежность там тоже была, и с каждой прошедшей секундой ее становилось все больше и больше. Девушка будто обнимала императора, гладила его по волосам, прижималась и целовала в губы. Иллюзия, но какая приятная…

Ни с кем и никогда он подобного не чувствовал.

Вернув Софию в комнату, Арен не поставил ее на пол, а дошел до кровати и положил поверх покрывала.

Почувствовав это, София распахнула глаза, и император застыл, впитывая в себя огонь ее желания. Защитник, как же чудесно…

– Не надо, – попросила она тихо, коснувшись Арена морозцем страха. – Пожалуйста.

– Не бойся, – произнес он, медленно выпрямляясь – напоследок только погладил девушку по плечам. – Я не возьму тебя сейчас. Доброй ночи, моя драгоценность.

– Доброй, – прошептала она, привстав с постели, и забавно сжала пальцы в кулаки, словно собиралась сражаться с ним не на жизнь, а на смерть.

Арен улыбнулся и, наклонившись, поцеловал один из этих кулачков, а потом ушел к себе через камин.

Глава девятнадцатая

София злилась на себя. О-о-о, она уже давно так не злилась, тем более – на себя.

Как так можно?! Понимать, что нельзя, но ждать этого. Осознавать, что невозможно, но хотеть этого. Она полная дура, что ли?! Император воспользуется ею, будет приходить в эту комнату на протяжении парочки месяцев или даже меньше – а потом София ему надоест. И не важно, уволит он ее или нет – с разбитым сердцем она останется в любом случае.

Как она может, понимая все, желать Арена? Как?!

Ну вот, опять это имя. Софи, нельзя, нельзя называть его по имени! Нельзя!

Может, когда император придет в следующий раз, попробовать отмалчиваться, не разговаривать с ним? Нет, бесполезно. Во-первых, это не помешает ему провоцировать ее – раз уж она сама начнет провоцировать своим молчанием, – а во-вторых, долго она все равно не продержится. Это же Арен. Он ее разговорит.

А может, лучше сдаться поскорее?..

Подумав так, София поморщилась, ощущая одновременно и досаду на себя, и дикое желание поступить таким образом. Нет уж. Ни за что!

Выхватив из альбома листок и достав масляную пастель, София лихорадочными движениями попыталась рисовать, стараясь успокоиться.

Минут через пятнадцать она поняла, что вся перемазалась, но вместе с тем сердце перестало колотиться, как шальное.