Тьма императора

– Да, Софи. Это одно из моих любимых мест во дворце, но в последнее время я совсем сюда не приходил – не было ни сил, ни времени. – По правде говоря, и сейчас ни того ни другого, но… что-то оказалось сильнее усталости. – Хочется посмотреть с тобой еще что-нибудь. Мне понравилось.

Маленькая аньян иронично улыбнулась:

– Я даже понимаю почему.

Арен тоже улыбнулся и, наклонившись, чтобы быть ближе к Софии, негромко произнес, добавив в голос чувственности, из-за которой она так смущалась:

– Ты понимаешь далеко не все, Софи.

Дыхание девушки участилось, а эмоции… нежность, желание, неуверенность, стыд… Не страх… Хорошо.

– Скажи, моя драгоценность… – прошептал Арен, наклоняясь ниже и практически касаясь губами щеки Софии. – Ты когда-нибудь целовалась?

Она, вздрогнув, вспыхнула смущением.

– Ваше величество!.. – Маленький кулачок попытался его оттолкнуть, ткнувшись в грудь. – Вы!..

– Мне просто интересно. – Арен, сдерживая улыбку, повернул голову, чтобы его губы оказались рядом с губами Софии. – Буду ли я у тебя первым и в этом? Или?..

О-о-о, какой жар желания. Она хочет этого не меньше, чем он. Прекрасно.

– Как вам не стыдно, ваше величество, – ответила София дрожащим голосом, – задавать такие неприличные вопросы.

– Это приличный вопрос, Софи. Поверь, неприлично – это совсем иное. Я потом покажу, – шепнул император и, насладившись очередной вспышкой чувственности, отпустил девушку, боясь переборщить. – Пойдем. Сегодня будем смотреть Луну.

– Луну? – повторила София, явно не понимая, о чем он вообще говорит. Она испытывала сильное смятение и была растеряна.

– Луну. Так называется ближайшая к нам планета, которую видно ночью, но совсем не видно днем. На ее поверхности…

– Я помню, что такое Луна, ваше величество! – София начала приходить в себя – смятение и растерянность растворялись, уступая место любопытству. – И сейчас ее как раз должно быть хорошо видно, облаков совсем нет. Интересно, какой она сегодня стороной к нам…

– Той, на которой больше кратеров. Ты уже смотрела на Луну раньше?

– Да, но давно. Когда училась в институте.

– А я часто переносился сюда, когда был подростком, – вспомнил Арен. И, подводя Софию к магтелескопу, продолжил: – Мне нравилось смотреть на звезды. Иногда я брал с собой маму или Анну – им тоже нравилось.

– А вашему брату?

– Аарону – нет. – Император начал настраивать магтелескоп, ощущая интерес и сочувствие Софии. – У нас с ним вообще было мало общего. Он не любил ничего, что требовало усидчивости и спокойствия. Аарону, например, нравились скачки и азартные игры. Скачки я не понимаю совсем, а из азартных игр уважаю только шахматы. Ты умеешь играть в шахматы, Софи?

– Конечно.

– В институте на семинаре научили? – улыбнулся Арен, вспомнив ее замки из песка.

– Ну… там тоже, да. Но вообще меня папа учил, еще когда я маленькой была, примерно как Агата сейчас.

– Папа? – Император, настроив магтелескоп, застыл рядом с ним, глядя на Софию. Не хотелось прерывать ее рассказ. – Он, как я понимаю, у тебя тоже любил азартные игры.

– Да, но оказался менее успешен, чем ваш брат.

– Аарон тоже проигрывал деньги. Просто у нашей семьи их больше. Какие отношения у тебя были с отцом, Софи?

– Ну… – Она задумалась, чувствуя неуверенность. – Я не знаю, как объяснить одним словом…

– Объясни не одним.

– Мм… Мама с папой поженились, когда она уже была беременна мной. Они дружили с детства, и он, когда узнал, что она в положении, предложил заключить брак. Она ему нравилась. Мама дала согласие, взяв с него обещание, что он будет считать меня своей дочерью и заботиться. В принципе папа сдержал слово, но мы никогда не были с ним близки, как с мамой. И он, я думаю, не слишком-то любил меня. Его можно понять…

– Нельзя, – отрезал Арен. – Ты стала его дочерью в тот же миг, когда он женился на твоей матери.

– Формально – да, – кивнула София. – И его отношение ко мне именно формальным и было. Но любовь нельзя включить или выключить по желанию. Это просто невозможно. Отец не смог меня полюбить. Мне кажется, он до конца своих дней видел во мне… Атора Вагариуса.

– А он знал его?

– Не знал. Видел. По крайней мере, так мне сказала мама, когда я в подростковом возрасте выяснила, что не дочь своего отца.

Софии стало неприятно – наверное, она вспомнила обстоятельства, при которых это случилось, – и Арен поспешил произнести:

– Смотри в окуляр, моя драгоценность. Луна сейчас видна как на ладони.

Девушка наклонилась над магтелескопом и через секунду выпалила:

– О-о-о, как близко! В институте у нас были менее мощные телескопы…

– Здесь есть и мощнее, но долго настраивать, не хочу возиться. Они больше для научных целей, а так, чтобы посмотреть, лучше этот. Ну-ка подвинься…

Арен, улыбаясь, проделал тот же фокус, что и в прошлый раз: прижавшись к щеке Софии, положил ладонь ей на талию, чтобы не отшатнулась.

Какая нежная кожа. И пахнет потрясающе. Коснуться бы ее губами и языком… Но это не сегодня.