Тьма египетская

   — Давай его убьём. Ты же видишь, сколько у нас первейших забот: мыслимое ли дело держать за пазухой скорпиона, когда пускаешься в пляс.

Мысль однорукого была понятна. Никто так не опасен, как Мегила, потому что он опасен неизвестной опасностью. Но колдуну невдомёк, что из того места, из которого исходит угроза, исходит и возможность. Угроза и возможность вместе — тайна. Пока Мегила окружён тайной, он неприкосновенен.

По дороге к берегу Аменемхет отдал первые приказания. Са-Ра должен был с помощью своих шпионов выяснить, что на самом деле произошло с Яхмосом, каково обошёлся с ним лев. Хека должен был лететь во дворец старшего из славных фиванских братьев и сделать так, чтобы страдалец уже к утру следующего дня способен был не только лежать, но и сидеть.

Свои стопы верховный жрец направил к храму Амона-Ра.

35

Некрасивый и невесёлый человек в мундире гиксосского офицера прогуливался по роскошному саду вокруг большого прохладного бассейна, без интереса следя за ленивыми перемещениями больших рыбин в глубине воды. Начальник фиванского гарнизона Шахкей был из тех редких служак, кто, не пройдя через аристократические школы Авариса, проведя всю жизнь в походах и строгой гарнизонной службе, всё же сумел возвыситься до уровня, уготованного только «друзьям царя». Широкое, коричневое, изъеденное оспой лицо с вечно прищуренными умными глазами, квадратный торс, кривые волосатые ноги — настоящий солдат из племени азиатских кочевников. Ему доверили командование в Фивах ещё и потому, что никто из природных «друзей царя» не вожделел этой службы.

За те годы, что Шахкей нёс службу здесь на краю царства, он изучил этот жаркий, богатый и лукавый край и ещё каких-нибудь три года назад мог пребывать в спокойствии, зная доподлинно, что творится в гареме Камоса, в казарме у Яхмоса, и догадываясь, сколько, примерно, золота каждый урожай откладывает в хранилища Аменемхета. Он не одобрил переворот, в результате которого братья пришли к власти с помощью шумных и пугающих храмовых фокусов верховного жреца, несмотря на то что благодаря этому перевороту он из вечных заместителей начальника гарнизона сделался его хозяином. Он честно известил царскую канцелярию о своих сомнениях, но дело в том, что вместе со списком подозрений он вынужден был отправить в столицу в полтора раза больше золота, чем это бывало в прежние годы. Об этом позаботился Аменемхет, и Аварис промолчал. Первые годы правления братьев немного успокоили радивого воеводу, но вскоре червь сомнения вновь зашевелился в его сердце. Началось всё с болезни старшего из братьев, очень необычной. Она длилась месяц за месяцем, не убивала, но и не отпускала Камоса. Усиливалась, когда следовало принимать какие-то важные решения, из-за чего становилось непонятным, кто же решение принял, человек или болезнь. Второй брат вёл себя хотя и по-другому, но тоже странно. В городе он почти не жил, убивая время и львов на своих бесконечных охотах и напоминая скорее не разнеженного, развращённого египетского аристократа, но вождя степного грабительского племени, которому пустыня, населённая тарантулами, милее дворца с садом, бассейном и кухнями.

В столицу тянулись всё более озабоченные послания начальника гарнизона, но неизбежно тонули в волнах золотого прилива, что катил вниз по течению Нила и закипал в полную силу перед кладовыми царской казны. Шахкей не пропустил опасный момент возникновения собственной фиванской армии, но не смог ничего с этим поделать. И подобных моментов было много. Он прекрасно знал способ, которым можно пресечь возрастание этой заразы, которая рано или поздно поплывёт вниз по реке, отравляя ном за номом, но предложить этот способ своему царю не решался. По его мнению, надо было немедленно, без предъявления каких бы то ни было претензий, сжечь Фивы дотла и вырезать все полки Яхмоса до единого человека. Но этот единственно разумный способ в Аварисе сочли бы абсолютно безумным. Зачем штурмовать город, который и так готов платить сколько требуют?!

Тем не менее даже в такой безвыходной для себя ситуации старый служака решил, что необходимо что-то предпринять. Если нельзя просто так напасть на добросовестного данника, надо его сделать недобросовестным. Надо увеличивать претензии к нему до уровня непомерных, надо разъярить его, надо заставить его взбунтоваться. Это трудная задача в ситуации, когда формально придраться не к чему. Данник может пожаловаться господину на его сборщика дани, и голова такого ретивого сборщика слетит так же быстро, как голова пасту ха, что порет без повода лучшую корову дойного стада. По этому Шахкей обрадовался, когда у него появился повод для претензий.

С огромным нетерпением ждал он возвращения верховного жреца из его непонятной новогодней поездки (можно ли бросать свою паству в такой момент!) и как только услыхал, что ладья Амона пристала к берегу, послал людей сообщить, что желал бы говорить с верховным жрецом.