Тихое убийство. Инфекция как орудие преступления

А ниже представлен скриншот (подчеркивания авторские, т. е. Ракитина). В этом фрагменте особено интересны для нас две детали — то, что а) Уилкенинг признаёт хорошую согласованность полученного результата оценкам Мезельсона и б) «как показывает этот анализ, большинство пострадавших в Свердловске подвергались воздействию доз, намного ниже» того порогового значения, при котором должны заболевать 50 %.

Таким образом, Уилкенинг признал, что предположения Мезельсона не соответствуют научным данным! От слова вообще.

В этом месте какой-либо упоротый обладатель «уральского ума», твёрдо знающий, что «советская военщина скрывает», а американская наука — всегда самая научная, легко опровергнет Ракитина логичным, как ему покажется, доводом. Он возразит: «В Свердловске-19 разрабатывались особо токсичные, высоковирулентные штаммы, поэтому и картина поражения оказалась другой, нежели для случаев возникновения инфекционной вспышки из природного источника! Понимать надо, гражданин Ракитин!»

Но такого быть не может принципе! В том-то и кроется неразрешимая в рамках «версии Мезельсона» загвоздка, логические вилы, на которые крепко садится любой, кто поверит в домыслы именитого учёного! Почему же такого быть не может?

Скриншот фрагмента статьи Дина Уилкенинга «Inhalation anthrax: dose response and risk analysis» (май 2006 г.). Перевод последнего абзаца: «Модель А предсказывает, что 50 % жертв получили менее двух спор (среднее геометрическое „мю“ = 2,4 споры, геометрическое SD d = 3,2, т. е. 95 % людей подвергались воздействию дозы от [„мю“/„d в квадрате“] до [„мю“ * „d в квадрате“] споры). Модель D предсказывает, что 50 % жертв получили <~360 спор (среднее геометрическое „мю“ = 360, геометрическое SD d = 4,7). Таким образом, жертвы в Свердловске получали либо порядка 1—10 спор (модель A), либо от 100 до 2000 спор (модель D), что хорошо согласуется с оценками Мезельсона. Рис. 11, опубликованный в качестве вспомогательной информации на веб-сайте PNAS, иллюстрирует прогнозируемое совокупное распределение жертв в зависимости от количества спор, которым подвергались отдельные лица для каждой модели. Как показывает этот анализ, большинство пострадавших в Свердловске подвергались воздействию доз, намного ниже значения ID 50» Поясним, что пресловутый ID 50, упомянутый в последнем предложении — это та самая пороговая доза, при получении которой заболевают 50 % инфицированных, т. е. 8 тыс. — 10 тыс. бактерий на 1 человека.

Да потому, что в том случае, если люди действительно поражались и умирали от очень небольшого количества бактерий, как то следует из выводов Дина Уилкенинга, то смертность людей должна была наблюдаться и в населенных пунктах к юго-востоку от Свердловска, там, где отмечалась гибель скота! Но люди-то там не умирали! Скот погибал, а люди — нет!

Это противоречие можно было бы обойти, предположив, что в пределах города Свердловска и на территории Свердловской области действовали 2 источника инфекции, не связанные между собой, но… такое предположение напрямую противоречит "версии Меттью Мезельсона"! Который, напомним, обосновывал свои выдумки как раз наличием "инфекционного следа" от военного городка "Свердловск-19" до населенного пункта Абрамово. Дескать, дул ветер, разносил бактерии и т. п. — об этом мы написали ранее.

Таким образом, предположение о существовании двух или более источниках сибиреязвенной инфекции, не связанных между собой, прямо противоречит "версии Мезельсона". А раз так, то почему на территории Свердловской области скот погибал, а люди — даже не заболевали? Дин Уилкенинг ответить на это не может. Это означает, что более высокий по сравнению с животными, порог чувствительности к числу возбудителей болезни сохранялся у людей на протяжении всей вспышки!

Фактически Уилкенинг вскрыл и показал всем глубокую антинаучность выдумок Мезельсона. Разумеется, он прямо этого не сказал, поскольку такого рода заявления способны разрушить карьеру любого учёного на Западе. Но факт остаётся фактом — Дин Уилкенинг с математической точностью доказал, что вспышка сибиреязвенной инфекции в Свердловске в апреле — июне 1979 г. не могла протекать так, как об этом рассказывал Мезельсон.

Ещё повторю для тех, кто думает медленно и плохо понимает прочитанное. Перед нами не субъективное мнение гуманитария, не оценочное суждение неполживого журналиста, не воспоминания заслуженного ветерана о том, чего не было — перед нами математическое доказательство того, что события в Свердловске в апреле — июне 1979 г. не могли развиваться по той схеме, которую выдумал и попытался обосновать Мэттью Мезельсон и его подельники. И это доказательство придумал не Ракитин! Оно появилось благодаря работе американского профессора с использованием реальных математических моделей поражения людей бактериологическим оружием.