Тиберий Гракх

– О судьи! Наши предки установили, что нет преступления страшнее убийства отца. Они решили, что отцеубийца должен быть зашит в кожаный мешок вместе со змеей, обезьяной, козлом и выкинут в море. И если эта кара не может быть применена к тому, кто убил отчима, лишил родную мать супружеской опоры, по крайней мере, молю вас, не оставьте его безнаказанным. Если вы не покараете отравителя, преступная дерзость дойдет до того, что убийства будут совершаться здесь, на Форуме, перед вашим трибуналом.

Раздались аплодисменты и выкрики: «Смерть отравителю!

Не дождавшись Багра, поспешившего к скамьям судей, я отправился домой. Зонтик сиротливо болтался у меня на руке.

Я так и не раскрыл его. Лучше бы мать дала мне с собою пару лепешек!

Тем же вечером я забежал в караульню. Вигил взволнованно ходил из угла в угол. Увидев меня, он остановился и сказал с не свойственной ему горячностью:

– Какой наглый и бессовестный обман. Видел бы он этого превосходного семьянина! А помнишь эпизод с эргастулом? Какая гнусная ложь!

Его голос прерывался.

– Что тебя тревожит? – сказал я ему. – Ведь Клуенция защищает сам Цицерон, а мы ему поможем.

Он бросил в мою сторону долгий взгляд.

– Вот в этом ты прав. Надо помочь. Когда идет речь о защите республики от заговора, мало быть свидетелем защиты. Нам с тобой никто не простит, если мы не будем нести службу, как подобает воинам.

– Воинам? – удивился я.

– Да! – продолжал он напористо. – Вот это дом Сассии. Чем не крепость! Поди узнай, что там творится внутри, какие у неприятеля замыслы! Может быть, они были известны одному безъязыкому и, желая их раскрыть, он поплатился жизнью. Пойми, ведь Сассия – потерпевшая сторона, и, согласно закону, она себе выбрала обвинителя. Обвинитель ведет следствие. Он может и тебя навестить, и меня, все вверх дном поднять. Такие у него права. А у защитников этих прав нет. Хотелось бы Цицерону побывать у Сассии. Не положено! Теперь понял?

Я не успел ответить, как он добавил другим тоном:

– Овечка! Будь воином республики! Не поспи сегодня часок. А?

Скажи мне нундины[57] назад, что кто-нибудь выманит меня ночью из постели и заставит бродить по опустевшим улицам, я бы плюнул ему в лицо. Страх перед темнотой был у меня в крови. Если послушать Педона, он от моих предков, прятавшихся в пещерах у горящего костра от диких зверей. Если верить Багру, виной этому побасенки о «совах» – так называли в мое время ночных грабителей. Пара жалких нищих или беглых рабов, за которыми охотились городские эдилы, превращалась в воображении перепуганных обывателей в шайку грозных разбойников, осаждавших дома по всем правилам своего искусства.

Итак, я шел, вернее, крался вдоль знакомого мне кирпичного забора. Ночью стены казались выше, а городская вилла Сассии и впрямь виделась крепостью. Вот и старая смоковница с растопыренными ветвями. Падающая от нее тень пересекала пустырь и переламывалась на стене дома напротив.

Поплевав на ладони, я подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветвь и рывком бросил тело вверх. Затем я стал карабкаться по стволу, как египетский зверек, или кошка, как теперь принято его называть. Отсюда двор виллы Сассии как на ладони. Квадрат бассейна. За ним цветник. Еще дальше белеющие колонны примыкающего к дому портика. Невидимый, я могу все наблюдать. Я разведчик, посланный во вражеский стан. Одна из наших игр стала явью. Но играли мы днем. А теперь ночь и хочется спать. Говорят, надо считать звезды. Нет, это чтобы быстрее уснуть. Я начал вспоминать приличествующие обстановке строки Гомера. Вот когда мне пригодились уроки Педона.

И тут послышался скрип колес. Из-за угла вывернула фура, накрытая какой-то материей. При свете луны сверху мне были видны даже заплаты. Но вот из-за колонн портика вышел Молчун и, огибая бассейн, поспешил к воротам и отодвинул засов. Повозка въехала. На землю соскочил возчик и обнял Молчуна. О боги! Да ведь это тот самый нобиль, которого я провел к «Аисту»!

С такого расстояния слов я не слышал. Разговор был кратким и оживленным. Его начал нобиль. Молчун смотрел на него, как мне казалось, восхищенно, иногда вставлял несколько слов. Потом нобиль отдернул полог повозки, и мне стали видны ряды амфор, в каких обычно перевозят масло или вино. «Нобиль занялся торговлей!» – мелькнула у меня догадка. Но я сразу ее отбросил, ибо такой способ наживы, как мне казалось, не соответствует характеру этого человека, как я понял из эпизода в «Аисте», нуждавшегося в деньгах, но искавшего необычные способы обогащения. Улучив момент, когда собеседники стали ко мне спиной, я прыгнул в заросли по ту сторону забора и скользнул поближе к говорившим.

Шум, поднятый моим падением, не остался незамеченным. Собеседники одновременно повернулись в сторону дерева.

– Что там упало? – спросил нобиль.

– Думаю, что со стены свалился кирпич, – ответил Молчун и продолжил прерванную беседу.

– А достаточно ли его?