Команда вернулась из детской больницы Люсиль Паккард, где надеялась нанести последние штрихи в план проведения экспериментального исследования, но поездка оказалась неожиданно неудачной. Медсестры из всех отделений, которых мы просили принять участие в исследовании, отвергли наши планы по установке партии прототипов датчиков. Это была серьезная неудача, но после разговора со Сьюзан я не мог сделать вид, что удивлен.
Это было напоминанием о том, что даже у четко сформированной междисциплинарной команды могут быть "слепые пятна". Какими бы знающими ни были наши врачи, они были скорее исследователями, чем практикующими сиделками, а это различие имело значение в подобной ситуации. Проще говоря, мы собрали глубокий запас знаний в области здравоохранения, но никто из нас не был медсестрой. Мы с Арни собрали экстренное совещание, чтобы обсудить возможные варианты.
"Я вижу только один путь вперед", - предложил один из врачей. "Медсестры должны встретиться с вашими исследователями. Им нужно поговорить. И я имею в виду действительно поговорить".
"Да, безусловно. И включите в него как можно больше людей", - сказал другой. "Слушайте. Поймите их точку зрения".
Третий присоединился. "Как насчет ратуши? Я мог бы помочь его организовать".
Слава Богу за каждого из вас, подумал я. Я не представляю, как бы я справился с этой задачей без Арни и его коллег.
"Язык нашего IRB должен быть непробиваемым", - сурово заявил Арни. "Нашим партнерам нужны гарантии, что ничья конфиденциальность не будет нарушена. Ни разу. Всем ли это ясно?"
IRB, или Institutional Review Board, - это руководящий орган, осуществляющий надзор за клиническими исследованиями, подобными нашим. Для того чтобы добиться одобрения исследования, требуется изящество и дипломатическая смекалка, не говоря уже о глубоком клиническом опыте. Я сам привык к этому, начиная с исследований в области психофизики, которые мы с Кристофом проводили в Калтехе, но для большинства моих студентов, изучающих информатику, это была совершенно новая концепция. Это были настоящие медицинские исследования, в которых участвовали реальные люди, а также новый мир профессиональных норм, которые нужно было учитывать.
Однако никто из нас не был готов к тому, что наше исследование может выйти за рамки IRB . Когда студенты рассказали нам о посещении больницы, мы с радостью узнали, что медсестры не были обеспокоены нашим исследованием в частности; многие из них узнали нас, доверяли нашим мотивам и спокойно относились к нашей работе. Их беспокоило то, к чему может привести эта работа: как может развиваться технология, кто еще может начать ее использовать и как может расшириться сфера ее применения. Их опасения были проницательными и подчеркивали тот факт, что наша задача заключалась в оценке будущего ИИ, а не только его настоящего - идей, которые даже IRB не был призван рассматривать.
Обеспечение безупречной работы наших устройств означало, что ничего нельзя передавать в удаленные центры обработки данных или, выражаясь термином, который только начинал завоевывать всеобщее признание, "облако". В любом другом контексте этот термин привлек бы внимание прессы и финансирование венчурного капитала, но для нас он был неприемлем. Вместо этого нам пришлось ориентироваться на другую зарождающуюся тенденцию: "пограничные вычисления", когда все необходимые вычислительные ресурсы сосредоточены в устройстве. Это была парадигма, необходимая нам для наших исследований, но это была целая область, и никто из нас не понимал ее так хорошо, как хотелось бы.
Как бы сложно это ни было, мы понимали, что сложности неизбежны. В сравнении с этим дни массовой загрузки из Интернета казались беззаботными, а теперь мы столкнулись с перспективой сбора, возможно, самых чувствительных данных, какие только можно себе представить: моменты подлинной человеческой уязвимости, запечатленные с достаточной точностью, чтобы научить машины надежно их распознавать. И мы должны были сделать все это, будучи уверенными - абсолютно уверенными - в том, что наши испытуемые будут в безопасности и анонимности с самого первого шага в процессе, следуя высоким стандартам IRB, общей порядочности, которую, как я знал, мы все привносили в работу, и правовым основам, таким как HIPAA - Закон о переносимости и подотчетности медицинского страхования.
Поэтому команда продолжала расти. То, что начиналось с разнообразных инженеров, исследователей и экспертов в области политики здравоохранения, вскоре стало включать практикующих врачей, биоэтика и доктора юридических наук из Стэнфордской школы права. Наши технологические партнеры также стали более разнообразными, включая экспертов по сенсорам, кибербезопасности и, конечно же, пограничным вычислениям. Это было амбициозное видение, но благодаря сочетанию финансирования из моей собственной лаборатории и Исследовательского центра клинического совершенства Арни, стэнфордской организации, занимающейся повышением качества и доступности медицинской помощи, нам удалось его реализовать.