The Kills

Алисия ушла, не прощаясь, значит, завтра точно вернется. Тащить меня насильно в эту жизнь.

На город опускался вечер. Подсвечивал холодной синевой воздух, зажег покатившееся за горизонт солнце кроваво-красным пламенем, расплескавшимся по небу. Розовые с золотом полосы расчертили потолок. Внутри лучей замелькали искры, медлительные, крошечные — пошел снег. Он обелил город, сделал его чистым листом, предлагая мне написать заново свою жизнь.

Я взял телефон и вперился в экран, не знаю, какой по счету раз за день. Заставка. Фотография с дня рождения Кейт. Я безмятежный и счастливый. Она целует меня в щеку. Мы оба думаем, что впереди только счастье. Наивные.

Экран побелел, скрывая заставку и подсовывая мне звонок с неизвестного номера.

«Кого там принесло?»

— Да, — я поднял трубку, сам не понимая зачем.

На том конце провода была тишина. Я посмотрел на экран телефона. Секунды бежали. Значит, человек просто молчал.

— Вас не слышно, — устало проговорил я, раздумывая, не нажать ли отбой.

— Привет.

Грудь сдавило невыносимой тяжестью, словно на меня сверху обрушилась лавина, похоронив под своей колоссальной массой. Горло свело судорожной паникой, не давая сказать хоть слово. Я буквально стал задыхаться, узнав этот до боли родной голос, который не надеялся услышать вновь.

— Ты... — я сглотнул, затушил дотлевшую сигарету о пол и дрожащими пальцами достал новую. — Почему? Как ты…

Казалось, я разучился говорить, забыл все слова. Язык не слушался, мозг плохо соображал.

Зажигалка чиркала, искра вспыхивала и гасла в темноте. Наконец пламя показало свой острый язык, и я затянулся горьким успокоительным дымом.

— Одноразовый телефон, — совершенно спокойным тоном произнесла Кейт. — Маршал оставила меня на пару часов для решения дел с врачом. Купила в больничном киоске, звоню тебе из туалета. Не самый романтичный разговор, который когда-либо у нас был, — с напускным весельем тараторила она.

— Больничном? — тревога взметнулась внутри колкой вьюгой, сродни той, что царила за окном.

— Да, — невозмутимо подтвердила она.

— У тебя все в порядке? — я сел, поймав знатное головокружение и подкатившую к горлу панику.

Уилсон тяжело запыхтела в трубку.

— Не знаю, как ответить на этот вопрос, — отстраненно заключила она. — Учитывая, в каком положении мы оказались.

— Прости. Я просто... Я… — слова застряли в горле, глаза застлала мутная пелена.

— Ты написал все, что хотел сказать, в письме. Можешь не повторять, — остановила мои попытки оправдаться Кейт.

Я сделал глубокую затяжку, стремясь собраться с духом.

— Я боюсь за тебя. Ты даже не представляешь, насколько сильно, — голос дрожал, обнажая подступающий срыв.

— Знаю, — смягчилась Кейт. Сквозь телефон и расстояние я услышал, как она улыбнулась.

— Я поступил как трус. Оставил жалкое письмо и сбежал, — принялся я заниматься самобичеванием.

Кейт засмеялась. Весело и в то же время с усталой печалью.

— Ну, оно не жалкое, — просмеявшись, похвалила она. — Написано хорошо.

— У тебя хорошее настроение.

— Ох, — здесь ее голос приобрел нотки серьезности. — Это нервный смех. Я понимаю, почему ты ушел таким образом. Мы бы не смогли проститься, опять начали бы выяснять отношения.

Уилсон была странно невозмутима в своей речи. Обычно ей владели эмоции. Холодность и спокойствие — мой удел.

— Ты так спокойно об этом говоришь, — изумился я рассуждению.

— Рассчитывал услышать наезд в свой адрес?

— Вроде того, — я в самом деле в случае беседы представлял яростное негодование со стороны Кейт, полное эмоций и обвинений, но никак не спокойную беседу.

— Как ты? — не тая грусти, спросила она.

Я выдохнул дым, не зная, как описать то, что со мной происходит. Подходящих слов не отыскалось.

— Врать не хочется, — признался я. — Впрочем, и правду говорить тоже.

— Понимаю, — Кейт замолчала.

Мы слушали тишину в трубке, улавливая незримое присутствие друг друга сквозь расстояние и бездушную сеть технологий, последнюю возможность услышать родной голос.

— Люцифер, — позвала меня Уилсон.

— Да.

— Я беременна. От тебя, разумеется, — с вымученным смехом добавила Кейт. — Люцифер?

— К… как? — я вскочил с места.

Земля ушла из-под ног, сердце перестало биться в груди, а кровь течь по венам. Я стал каменным изваянием, из которого вышибли душу ударом карающей стали.

— В день пожара я пропустила таблетку, — с тотальным спокойствием рассказывала Кейт. — Врач сказала, что этого достаточно, чтобы беременность наступила. Даже при условии, что я допила оставшееся в упаковке.

Я заметался по комнате. Беспомощный, потерянный, раздираемый отчаянием.

«Нет. Нет. Нет. Все должно было быть не так!»

Дотлевшая сигарета обожгла пальцы. Я выронил окурок, затушил голой ступней, зарабатывая новый ожог, и бессильно опустился на матрас.

— Ты оставишь... — горло сковала судорога. — Оставишь ребенка?

Мне не верилось, что я спросил это вслух. Что вообще допустил эту мысль.

— Знаешь, — судя по сопению в трубке, Кейт пыталась сдержать слезы. — Все эти дни я прокручивала в голове то время, что мы провели вместе. Хорошего было много. Больше, чем плохого.

— Нам было хорошо. Очень хорошо, — согласился я.