The Corporation and the Twentieth Century

Начиная со второй половины XIX века те, кто обладал величайшим общественным духом и самыми острыми человеческими симпатиями, почувствовали, что не могут адаптировать социальный порядок к новой экономике, отстаивая верховенство закона. Они зашли в тупик отрицания laissez-faire, сбились с пути и встали на тропу, ведущую обратно к верховенству человека.

-УОЛТЕР ЛИППМАНН

КОГДА США вступили в двадцатый век, открытия золота в Южной Африке, на Аляске и в Колорадо, а также технологический прорыв в аффинаже золота начали делать то, что популисты надеялись получить от серебра: между 1896 годом, когда Уильям Дженнингс Брайан потерпел поражение на президентских выборах, и 1914 годом мировой запас золота значительно вырос. В то же время обильные урожаи в Америке в сочетании с неурожаями за рубежом привели к резкому росту экспорта и одновременному притоку золота для его оплаты. Уровень цен в США за этот период вырос по меньшей мере на 44 %, примерно на 2-2,5 % в год, что стало самой продолжительной инфляцией мирного времени за всю историю страны. 1 Политическая удача Брайана в результате этого упала, и он проиграл еще два президентских голосования с большим отрывом. Однако, как отмечают многие комментаторы, в конечном итоге Брайан оказался победителем. Ведь в двадцатом веке, несмотря на ослабление власти популистов, большинство политических программ популистов были приняты на выборах, причем зачастую теми самыми игроками, которые выступали против популистов в девятнадцатом веке. 2

Начало двадцатого века стало эпохой Прогрессивного движения. Хотя прогрессисты, конечно, не были единственной действующей политической силой, их идеи сыграли решающую роль в определении направления государственной политики в отношении бизнеса на протяжении всего столетия. Как и Альфред Чандлер - более того, гораздо сильнее, чем Чандлер, - прогрессисты начала века были впечатлены силой научного управления и административного планирования, считая эти методы необходимыми как в правительстве, так и в бизнесе. Для многих, включая некоторых руководителей гигантских корпораций, возникших на рубеже веков, это естественным образом подразумевало централизованную структуру регулирования, в которой эксперты в бизнесе сотрудничали бы со своими коллегами в государстве. Напротив, диссидентское течение прогрессивизма, олицетворением которого был Луис Д. Брандейс, опасалось централизации и требовало создания децентрализованных структур бизнеса и власти, пусть и обязательно созданных и поддерживаемых централизованным государством. В результате предвоенной борьбы между этими конкурирующими взглядами возникли институты регулирования, антимонопольной и денежно-кредитной политики, которые определяли и сдерживали траекторию развития корпораций на протяжении всего двадцатого века.

В одном обе стороны могли согласиться: форма холдинговой компании была подозрительной и, возможно, гнусной, особенно в той степени, в которой она позволяла одной корпорации владеть акциями другой. В первые годы века началась кампания, которая не была реализована до середины столетия, по уничтожению пирамидальной формы холдинговой компании, что создало бы дополнительные стимулы для организации сделок в рамках интегрированных управленческих фирм.

Свет разума и необходимость современного общества

Историки постоянно отмечают, что федеральному правительству США на рубеже XX века не хватало централизации и бюрократических возможностей, присущих многим европейским аналогам. Власть в США была в большей степени рассредоточена по штатам, правовой системе, политическим партиям и частным ассоциациям с особыми интересами. По мнению Томаса Маккроу, это сыграло решающую роль в становлении крупного многопрофильного предприятия: поскольку в США было слабое центральное правительство и не было консервативных европейских институтов, таких как земельная аристократия или церковь, крупная корпорация могла заполнить вакуум власти. 3. Однако для других децентрализованные институты суда, партии и ассоциации представляли собой своего рода криптофедеральное правительство, и организационная революция требовала их изменения, а возможно, и уничтожения в пользу все более бюрократического правительства, обладающего тем, что мы научились называть "государственным потенциалом". 4 Институциональная матрица начала XX века, возможно, и создала пространство для подъема крупной корпорации, но она также дала волю брожению политических и идеологических перемен. 5 В первые годы века политические и культурные силы с поразительной быстротой объединились в двухпартийное Прогрессивное движение. Сельские популисты были частью этого движения, и их участие часто оказывалось решающим. 6 Но решающие политические изменения пришли из городов и от несельскохозяйственного среднего класса.