The Corporation and the Twentieth Century

В послевоенные десятилетия экономические рассуждения начали проникать в грубый и готовый стандарт Арнольда, касающийся потребительских выгод. Сначала это произошло благодаря так называемой парадигме "структура - поведение - эффективность", которая в некоторых своих ранних воплощениях допускала возможность достижения антимонопольных целей помимо экономической эффективности, включая такие вещи, как кейнсианская полная занятость, но никогда ничего похожего на децентрализацию а-ля Брандейс, повышающую добродетель. Однако чиновники быстро поняли, что на практике эффективность была единственной целью, которую антимонопольное ведомство было способно преследовать. Громоздкая парадигма S-C-P рухнула в структуралистскую точку зрения, в которой, в соответствии с диктатом статичной, упрощенной и все более формальной теории цен того времени, практически все, что имело значение, - это промышленная концентрация - количество фирм в отрасли. 74 Таким образом, структуралисты разделяли цели экономической эффективности более поздней Чикагской школы, расходясь главным образом в деталях модели экономики, которую они использовали, и в экономических суждениях, которые они делали.

В 1966 году Оливер Уильямсон занял должность специального экономического помощника Дональда Ф. Тернера, второго руководителя Антимонопольного отдела при Линдоне Джонсоне, который в то время был убежденным сторонником структуралистской парадигмы. Уильямсона поразила склонность отдела без тщательного экономического анализа отвергать как антиконкурентные все виды сложных контрактов между фирмами. В их число входил постоянный и в конечном итоге успешный иск против производителя велосипедов Schwinn за передачу эксклюзивных территорий своим независимым дистрибьюторам, хотя всем было очевидно, что такое же поведение было бы совершенно законным, если бы Schwinn была вертикально интегрирована в дистрибуцию. 75 Позже Уильямсон назовет такое отношение "традицией негостеприимства". 76 В 1960-е годы, жаловался он, антимонопольщики работали с "теорией черного ящика фирмы и простой ванильной теорией рынков". 77

В условиях интенсивного послевоенного антимонопольного контроля эта враждебность к межфирменным соглашениям и другим сложным формам экономического поведения работала на укрепление интегрированной структуры крупной американской фирмы. Среди многих других примеров: как и во времена депрессии, послевоенная антиконцентрационная политика затруднила приобретение новых технологий на рынке. Это привело к тому, что упор по-прежнему делался на внутренние исследования и разработки в корпоративных лабораториях, что, в свою очередь, породило стимул к развитию запатентованных системных технологий, которые еще больше усилили вертикальную интеграцию и управленческую структуру фирмы. 78 К концу "Нового курса" многие межфирменные соглашения стали пониматься как злоупотребление патентными правами, которые часто рассматривались как механизмы "использования" в других продуктах рыночной власти, предоставляемой патентами. В 1970-е годы многие крупные антимонопольные дела были урегулированы с помощью соглашений о принудительном лицензировании. Как утверждает Джонатан Барнетт, это привело к созданию режима слабой защиты интеллектуальной собственности, который, в сочетании с послевоенным перераспределением федерального финансирования НИОКР в пользу крупнейших фирм, ущемлял децентрализованное создание знаний и укреплял модель корпоративных исследований. 79 В отличие от 1920-х и 1930-х годов, послевоенная эпоха не стала периодом прорывных инноваций. 80

Традиционная точка зрения, конечно, заключается в том, что сильный антимонопольный режим должен быть полезен, поскольку он препятствует комбинированию, сговору и другим видам антиконкурентного поведения. Нет нужды говорить, что это утверждение трудно оценить, поскольку оно опирается на ненаблюдаемые контрфактические данные. 81 Широко распространено мнение, что длительный и расточительный судебный процесс против IBM в 1970-х годах - это все, что удержало компьютерного гиганта от захвата и монополизации индустрии персональных компьютеров. Аналогичным образом можно услышать, что иск против Microsoft в конце века - это то, что помешало этой компании захватить и монополизировать Интернет. Мы узнаем, что оба этих рассказа - городские легенды. Самым успешным антимонопольным иском конца XX века был, пожалуй, иск против AT&T, но это был акт дерегулирования в одежде антимонопольного законодательства.