The Corporation and the Twentieth Century

Это далеко не означает, что американская антимонопольная политика была продиктована в первую очередь идеями, тем более экономическими. Политика и идеи всегда были взаимосвязаны. Как отмечают многие, знаменательно, что уникальное американское нововведение - антитрестовская политика - возникло в тот же период экономического брожения, который привел к появлению крупной чандлеровской корпорации и разрушил прежнюю систему локализованного производства и торговли. В качестве прелюдии к двадцатому веку в главе 2 мы рассмотрим истоки промышленного регулирования в девятнадцатом веке, обнаружив, что эти истоки были глубоко укоренены в политической экономии Соединенных Штатов того периода. Удивительно, но эта политэкономия в значительной степени включала в себя денежно-кредитную политику, тесно переплетенную с тарифной политикой, интересами конкурентов и широко распространенными, хотя и несфокусированными опасениями по поводу крупности и централизации - опасениями, не чуждыми нашей эпохе в стране, переживающей быстро меняющуюся экономическую географию.

На рубеже двадцатого века завершилась Великая волна слияний. 66 Местные предприятия во многих отраслях воспользовались новой формой организации - холдинговой компанией, зарегистрированной на государственном уровне, - и объединились в управленческие предприятия, охватывающие всю географию. На рубеже веков также зародилась новая политическая экономика, вызванная появлением городского прогрессивного движения, которое пришло на смену сельскому популизму в качестве, возможно, доминирующей идеологической силы в стране.

Как и те, кто создавал и управлял новыми крупными промышленными компаниями, многие прогрессивные мыслители считали централизацию неизбежной и желательной. Подобно Альфреду Чандлеру, который во многом является продолжателем этой прогрессистской традиции, эти мыслители считали, что научные методы решили проблемы управления промышленностью. Таким образом, научный менеджмент сможет решить и проблемы политического управления, которое можно - и даже нужно - доверить экспертам. Теодор Рузвельт, который был воплощением наиболее центростремительного из этих взглядов, знаменито верил, что может отличить "хорошие тресты" от "плохих трестов", и настойчиво добивался создания мощной исполнительной комиссии под его личным контролем, которая институционализировала бы такие суждения, утвердив федеральную политическую власть над промышленностью. Инициатива Рузвельта потерпела неудачу; его преемник, более ориентированный на судебную власть Уильям Говард Тафт, был рад восстановить антитрестовское законодательство в соответствии с моделью "преступление - деликт" Закона Шермана. 67

С самого начала некоторые политики, юристы и писатели однозначно понимали антимонопольное регулирование как способ защиты существующих мелких конкурентов от эффективности, инноваций и более низких цен появляющихся крупных корпораций. Эта цель имела как политическое, так и идеологическое измерение. Мелкие конкуренты были (и остаются) многочисленными и, следовательно, политически влиятельными. В то же время многие мыслители на протяжении всего столетия, в частности Луис Д. Брандейс, рассматривали этот вопрос с моральной точки зрения: индивидуальное владение малым бизнесом предоставляет возможности для самовыражения и воспитания характера, которых были бы лишены те, кто работает в крупных организациях. Общество мелких собственников просто лучше, чем корпоративное общество - даже если оно беднее. Таким образом, считал Брандейс, антимонопольное регулирование должно быть направлено на создание и поддержание децентрализованной промышленной структуры ради нее самой, а не ради экономической эффективности или материального благосостояния потребителей.