Тетушка, которая не умирает

Прошло немало времени, прежде чем у нас в семье родилось дитя. И на ее долю выпали жестокие испытания. Свекровь моя отрешилась от своих богов и богинь и все свое время проводила с внучкой. Свекор бывал в лавке все реже. Даже его старший брат, который изредка спускался вниз, теперь зачастил в гостиную. А деверь был так очарован племянницей, что заполнил всю ее комнату игрушками. Бошон постоянно переходила из рук в руки – ее просто не выпускали из объятий. Поскольку никто не хотел сажать ее на пол, ползать она так и не научилась, да и пошла довольно поздно.

А вот невестка моя за все это время даже ни разу не взглянула на Бошон. Она была не в силах спускаться по лестнице. Артрит, давление и всякие прочие недуги преследовали ее неотступно, ввергая в печаль.

Как-то раз, когда Бошон только-только научилась ходить, она ускользнула от наших глаз и взобралась по лестнице наверх. Едва держась на еще не окрепших ножках, она стояла в дверях комнаты невестки и с удивлением глядела на нее, посасывая большой пальчик.

Когда невестка заметила Бошон, она закричала:

– Кто здесь? Кто это?

Она не сразу смекнула, что это дочка ведьмы. Замахав руками, она отогнала ее от своей постели с криками:

– Уходи отсюда! Поди прочь!

Дети, конечно же, понимают, когда они становятся нежеланными. Бошон перепугалась и повернулась, собираясь уходить. Но споткнулась, упала и скатилась по лестнице до самого низа.

Бог знает, откуда у невестки взялись силы, но она буквально сорвалась с постели и кинулась вниз по лестнице, чтобы подхватить Бошон. А Бошон вся покрылась синяками и стонала от боли.

К тому времени, когда наверх подоспел Панчу, потревоженная голосами невестка бережно укачивала Бошон на одной руке, а другой прикладывала холодный компресс к ее ушибам и плакала.

Меня тогда дома не было. Я вернулась ближе к вечеру, и мне все рассказала свекровь. С печально-виноватым видом она сказала:

– Какая шустрая девочка! Я собиралась принять ванну и тут гляжу – она стоит на верхней площадке лестницы. А потом…

– Она сейчас у Диди? – дорожа от страха, спросила я.

– Да, все еще там. Кто его знает, что там происходит? Сердце у твоей невестки так и сочится ядом. Пошли Панчу – пусть заберет твою дочку.

Немного помолчав, я сказала:

– Хорошо, ма.

Тут появился повар и сказал:

– БароБуди попросила немножко риса, чтобы покормить Бошон. Можно я возьму?

– Да, – разрешила я.

После этого Бошон навещала мою невестку наверху каждый день. Она привязалась к ней как ни к кому другому в нашей семье.

Однажды, когда мы остались с ней вдвоем, я пристально всмотрелась в ее личико.

– Помнишь про шкатулку с драгоценностями? – спросила я. – Помнишь боль, страдание? Ты хоть что-нибудь помнишь?

Бошон что-то пролепетала в ответ, да только я ничего не разобрала.

Бошон

Я даже не могу объяснить, как пусто на третьем этаже. Я занимаю три огромные комнаты. Моей матери не нравится, что я живу там одна. Целая терраса и три желанные комнаты пустовали довольно долго. Их вымели, вычистили и снова заперли на замок. Я спросила, можно ли мне туда перебраться.

Меня отговаривали и даже ругали. Но в конце концов я заполучила трехкомнатное царство на третьем этаже. Первое время ма с Баромой оставались со мной на ночь, чтобы я не боялась. Но мне совсем не было страшно – мне нравится жить одной. И ощущать, как по трем комнатам и террасе гуляет мрачное одиночество. Кто его знает, что там посвистывает в комнатах, – только это не ветер.

Весь этаж забит мебелью. Громадный, неподъемный остов кровати, несколько обитых железом деревянных шкафов, стол с мраморной крышкой, большие настенные часы с маятником. В стеклянном шкафу – выставленные в ряд куклы. Все это когда-то принадлежало моей двоюродной бабушке, которая умерла еще до моего рождения. Какая же незавидная у нее была жизнь! Замуж вышла в семь лет, а в двенадцать уже овдовела. Как же мне повезло, что я родилась не в то время! Боже мой, какая ужасная участь! Неудивительно, что женщины восстают, требуя свободы.

Иногда ко мне в гости приходят друзья и всякий раз изумляются, какой у меня простор. Некоторые даже завидуют. А есть и такие, которые говорят: «О господи, я умерла бы от страха, если бы жила тут одна-одинешенька! Как ты только можешь! Ты такая смелая, честное слово!»

Как-то вечером у нас было большое сборище. И вдруг Чанчал сказала:

– Послушай, Бошон, эдак тебя и похитить могут.

На что я с удивлением ответила:

– Похитить? Да кому я нужна?

– Прошлой ночью мне вдруг пришло в голову, что Бошон годится для этого лучше всего. У ее родни куча денег, и родственники души в ней не чают. В общем, в наше время злоумышленники могут запросто похитить Бошон.

Индрани сказала:

– Никто не станет ее похищать. Впрочем, Бошон ждет другая опасность.

– Какая?

– Тому, кто женится на ней, достанется куча всяких вещей, так? Голову даю на отсечение, многие хотели бы взять ее в жены.

Она была права. У брата отца детей нет. Стало быть, я единственный ребенок в семье. И все сходится на мне.

Тилак сказал:

– Недаром вокруг нее вьются всякие прощелыги. Что верно то верно, Бошон, тебе нужно глядеть в оба.