Тетушка, которая не умирает

Тут я оглянулась. И тогда-то увидела его. Высокого юношу в пижаме и панджаби. Всклокоченные волосы, бороденка. Его лицо было отчетливо видно в полоске света, исходившего из стоявшей рядом лавки. Муж мой, конечно, был красавец, но этот юноша напоминал эдакого поэтического героя. Миндалевидные наивные глаза. И такие сладкие губы. Он шел медленно, не отрывая взора от меня.

Оставшуюся часть пути до дома я одолела почти бегом – сердце у меня стучало как кузнечный молот.

– Ну что, видела его? – спросила Пишима глубокой ночью.

– Тсс, Пишима!

– Послушай, домашний мужчина – легкая пожива. Как обыкновенное платье. Ты можешь обделать его, а потом постирать и снова носить. Но такие мужчины все равно что сари из тонкого шелка. И примерять его нужно лишь изредка.

– Как тебе не совестно!

– Ты такая красавица, и что, так всю жизнь и проживешь с одним-единственным мужчиной? Ну что ты за женщина? А ведь боги с богинями и не такое себе позволяли. Почитай «Махабхарату» – сама все поймешь. Страсть, как бурная река – она все смывает на своем пути. Главное – не попасться с поличным. Тогда с тебя и взятки гладки.

У меня из глаз брызнули слезы.

На следующий день я попросила одного из служащих, чтобы он проводил меня до дома. За всю дорогу я даже ни разу не оглянулась. Так продолжалось три дня. А на четвертый день я снова возвращалась домой одна. Ходить всю дорогу с телохранителем показалось мне глупой затеей. В конце концов, не набросится же тот тип на меня? А если ему хочется за мной следить – пусть следит.

Но не успела я сделать и пару шагов, как поняла, что за мной кто-то увязался. Неужели он?

Улучив минуту, я оглянулась через плечо. Это был он. Его лицо и сейчас было освещено. Но почему у меня глухо забилось сердце?

Нет, в этот раз я не пустилась наутек. Я шла домой обычным шагом, хотя и с трепетом в сердце.

Поздно ночью дрожащий голос Пишимы произнес:

– Ну что, разве он не красавец? А я что говорила. К чему вся эта стыдливость? Впрочем, не надо спешить. Тебе нужно обольстить его. Покрути бедрами. Кокетливо улыбнись. Пусть твои глаза говорят. Глупая, ничего-то ты не умеешь. Ты и впрямь любишь своего увальня? Он же как вареное яйцо. И за что только бог тебя так наказал? Ты такая симпатичная, такая ладная, у тебя такие игривые глазки. Ну давай же, попробуй и тогда увидишь, что это такое.

– Ты когда-нибудь оставишь меня в покое, Пишима? Что я тебе такого сделала?

– Оставь свои благочестивые речи, потаскуха! Уж я повидала таких, как ты.

На седьмой день я не выдержала. Я опять возвращалась из лавки домой. И когда почувствовала, что он опять идет за мной по пятам, в голове у меня помутилось от злости. Я резко обернулась. Захваченный врасплох, он застыл на месте. Я подошла к нему, встала напротив и крикнула:

– Чего тебе надо? Что ты увязался за мной?

Он стушевался и посмотрел на меня в полном замешательстве. Потом пробормотал что-то невнятное, понурил голову и чуть ли не бегом ушел прочь.

Мне только исполнилось двадцать два года. Я была в полном цвету. Но из-за беспрестанных семейных тревог и постоянного чувства ответственности я забыла, что была молода. И ощущала себя ветхой-преветхой старухой. Я не заботилась о том, как выгляжу и во что одеваюсь. Все мои помыслы были направлены на одного-единственного человека. И вот возраст, казалось, воззвал ко мне, моя позабытая молодость как будто напомнила мне о чем-то. Я почувствовала себя красавицей и услышала, как красота спросила меня:

– Неужели мы вернемся ни с чем?

Поздно ночью, когда я добралась до дома, Пишима спросила меня:

– Так ты говорила с ним?

– Нет. Я отчитала его.

Разразившись раскатистым смехом, Пишима сказала:

– Неплохо! Для начала лучше выдержать дистанцию. Это еще пуще раззадорит его. Мужчины ненасытны. Пусть сперва заглотнет наживку и поплещется в воде, а уж потом вытягивай его. Затем закрой дверь и слопай его. Преврати его в размазню.

Я закрыла уши руками.

– Уж я-то повидала целомудренных бабенок. И все они втихомолку грезили о любви. Надень завтра зеленое шелковое сари. Оно тебе очень к лицу. Только с румянами не перестарайся. Пусть у тебя будет вид незамужней красотки.

– Уходи прочь, Пишима!

– Это еще почему? Или прикажешь мне уповать на милость твоего папаши? Радха была не менее благочестивой, чем ты. Но значит ли это, что она не позволяла себе вольности с Кришной? Разве решилась бы она на такое, будь это грехом?

Сердце у меня пылало огнем. Я всю ночь проглядела в пустоту. Что ему нужно? Зачем он ходит за мной по пятам?

На следующий день он опять увязался за мной. Правда, держался подальше. Я заметила его и хотела прогнать. Зачем ему такие хлопоты? К чему он унижается, рисуясь передо мной каждый божий день? Чего он добивается?

Через два дня начался дождь. Предвестник ливней в конце лета. Дороги размокли. Похолодало.

Но вот тучи рассеялись – и в небе показалась изящная луна. Необыкновенная. Она, казалось, приплыла из какого-то сказочного царства. Листья деревьев, блестящие улицы, лужицы – все предстало в мельчайших деталях.