test

Мэл подвинулся, позволяя обнаженному телу скользнуть под одеяло. Он и сам не хотел останавливаться. Рука Дантаниэла нашарила в темноте его твердый орган. Мэл стиснул зубы, чтобы не заскулить.

— Вы тоже этого хотите. Я чувствую это.

— Я... просто не хочу давить на тебя... — не выдержав, Мэл выгнулся в ласкающей его руке, слегка касаясь Дантаниэла бердами. — Что же ты делаешь...

Данте услышал его срывающуюся интонацию.

— Ты хочешь меня? Скажи мне, что нет, и я уйду.

— Хочу... — сжимая зубы, выдал Мэл прежде, чем слова родились в его голове. — Не меньше, чем ты. Я не могу не хотеть, ведь заклинание связи притягивает нас лишь плотнее с каждым днем.

Этого вполне хватило Данте. Он накинулся на друга голодным волком, прижимаясь к нему пахом и своей каменной эрекцией. Одиночество, грусть и боль загнали его в самое пекло ада, и, если Мэл был единственным, кто мог ему помочь, Дантаниэл был готов на любое его предложение. Он начал раскачивать бедрами, потираясь о Мэла и заставляя того молиться всем демонам на свою выдержку. Молитвы не помогали. Мэл почувствовал, что запахло паленой тканью, это значило, что под его лопатками простыни начали воспламеняться. Данте обхватил его голову, жестко прижимая своего друга к кровати. Сейчас Марлоу казался ему восхитительно красивым и притягательным, таким идеально незащищенным и близким. Данте двигался как в тумане. Он не был опытным или искушенным в вопросе мужчин, ведь единственным его любовником был лишь Адам Бёрнли, однако горячность с лихвой покрывала неопытность. Мэл с трудом сдерживал друга. Он стискивал ладони у Данте на талии, не давая ему тереться об себя слишком сильно и в то же время довольно грубо прижимая его к себе. Дантаниэл удовлетворенно закусил губу, когда кожица немного сползла с его чувствительной головки.

— Преподобный... Тьфу ты, Данте. Погоди, — Мэл перекатился, накрывая его собой. — Погоди, — он провел пальцами по скуле юноши. — Не пойми меня неправильно, но ты и Адам... Кто-то из вас должен был исполнять пассивную роль?

— Адам, — поняв про что он, еле выдавил Дантаниэл. — Я входил в его тело почти всегда. Мы не менялись.

— Значит, тебе будет неприятно. Поначалу это всегда так.

— Мне все равно, Мэл, пожалуйста, не тяни. Мое тело разрывают голодные гарпии. Если можешь, войди сразу... Я очень прошу тебя.

Мэл безумно хотел этого, его существо просто горело от желания сделать все именно так, как говорил его друг, но он понимал, что последствия могут быть крайне болезненны, потому он уложил Дантаниэла на спину и прошептал:

— Погоди немного.

Как Дантаниэлу не хотелось, чтобы он останавливался. Он издал тяжкий вздох и немного выгнулся, чтобы ощутить сосками прикосновение пальцев Мэла. Марлоу трогал его тело, и это было так приятно, что Данте забыл даже о своем черном горе. В эти секунды смертельная тоска по Адаму, по родителям и сестре, которых предстояло оставить, отступала во тьму. Имело ли смысл чего-то бояться и о чем-то сожалеть сейчас? Терять было уже нечего. Марлоу был не так уж массивен по фигуре, но его тяжесть удивительно приятным грузом вдавливала в кровать. Сейчас Дантаниэл как никогда понимал, что его друг не был обычным человеком. Зеленые глаза его полыхали, как угли демонического костра. Темные волосы растрепались, делая его похожим на самого Дьявола. Мэл согнулся, высовывая язык и касаясь им сосков бывшего священника. Данте застонал от его близости, еще никогда и никто не обращался с ним так, как Мэл. Адам был совсем мальчишка, он казался ласковым, как морская пена. Марлоу же был настоящим мужчиной. Рядом с ним Данте значительно сдавал по силе и напору, он был готов это признать.

— Откинься. Тебя надо расслабить немного, чтобы ты раскрылся подо мной полностью.

Данте исполнил его желание. Он лег на кровать, позволяя рукам Мэла делать все, что угодно. Он не стеснялся своего друга, в этом не было нужды. Больше не было. В этой темноте они оба были предельно обнажены друг перед другом. Мэл опустился к паху Данте, на пару секунд задержавшись там, он оценил взглядом его живот, красивый ровный орган, по которому текла прозрачная капелька. Он сжал ствол черноволосого юноши в кулак, размазывая влагу. Дантаниэл посмотрел на него сверху.

— Какая красота. Вы само совершенство, преподобный. Кто-нибудь говорил вам об этом?

— Впервые слышу. Но, пожалуйста, не называй меня преподобным, — как заведенная игрушка шептал Данте. — И мне кажется, мы уже перешли на ты?