test

Не оставив без внимания ни миллиметра его кожи, Мэл сомкнул губы. Данте дергался в его руках, чувствуя, как Мэл припал ртом к его головке, вбирал в себя его ствол. Было ли ощущение более прекрасное, чем то, которое дарил сейчас его создатель? Дантаниэл очень возбудился. Ему захотелось, чтобы Мэл овладел им быстро и грубо, без промедления, но он медлил, лаская Данте языком и губами, так что мышцы ягодиц сжимались в непроизвольном спазме. Мэл чувствовал губами пульсацию, он ласкал языком орган Данте до тех пор, пока бывший преподобный в его ладонях не начал тихо вздрагивать. Тогда Мэл решительно оставил его и навис над ним на руках.

— Переворачивайся. Лучше будет, если я сделаю это со спины.

Данте послушался. Он приподнялся, чтобы помочь другу осуществить его желание, одновременно крепче прижавшись лопатками к его животу. Мэл взял его двумя руками за бедра и резко протолкнулся в Данте, попутно сжав его ребра. Он не сразу стал двигаться в его теле в нужном ритме, сначала дал им обоим привыкнуть к этому новому ощущению. Мэл знал, что после этого уже ничего не будет как прежде. Он знал, что они с Данте привяжутся лишь крепче, сделав вместе то, что делали многие ворлоки, состоящие в кровной связи.

Он закрыл глаза и, опустив руку к низу живота, начал массировать каменную эрекцию бьющегося под ним Данте. Он убыстрял свои движения, чтобы поскорее снять напряжение черноволосого юноши.

Данте не мог даже передать словами то ощущение, которое возникало сейчас в его теле и в его душе. В сравнении с этим все его прежние привязанности и пристрастия казались абсолютно ничем. Мэл за секунды стал для него не меньшей страстью, чем когда-то Адам.

Невероятное облегчение было верным спутником действий Марлоу. Мэл почти не менял скорость, он двигался ритмично и глубоко, но менял направление, так что Данте пришлось ткнуться лицом в простынь, чтобы не кричать, хотя очень хотелось. В его паху кололи крошечные иголочки — предвестники скорого блаженства.

Мэл погладил пальцами ямку его пупка, и это стало последней каплей. Между бедрами бывшего преподобного промчался последний разряд электрического тока. Марлоу почувствовал это и сжал его ствол. Двигая рукой вместе со своими толчками, он сделал так, что Данте мощно излился в его ладонь, дергаясь и уже не скрывая того, что его голос сорвался от удовольствия. Он изогнулся дугой, дыша тяжело, как загнанный пес. Никогда в жизни его не посещало чувство подобное этому. Мэл улыбнулся, глядя на то, как Данте падает и замирает, словно уснувшая бабочка. Он немного приостановился нагнулся к его уху.

— Тебе хорошо?

— Мне кажется, я умер второй раз, — раздался тихий шепот в темноте.

— Умереть дважды нельзя. Можно вкусить это чувство лишь единожды, Данте.

Тот оперся на один локоть и перевернулся чтобы заглянуть своему новоявленному любовнику в лицо.

— Марлоу, но... меня не прекратит тянуть к... тебе? — последнее слово прозвучало вопросительно, чуть ли не умоляюще.

— Тебя будет тянуть ко мне так, что иногда ты будешь завывать, лишь бы прекратить это. Прости, что не предупредил. Я думал... Я почему-то думал, что тебя минует это чувство.

— Я всего лишь человек, — тяжело вздыхая, отозвался Данте. — По крайней мере, был им. Я носил сутану, но это не значит, что мне чужды человеческие эмоции или тяга к удовольствию.

— Я вижу это, преп... Датаниэл, — поправил себя Марлоу. — По правде сказать, для человека духовной сферы ты необыкновенно... чувственный.

Данте залился краской от такого определения.

— Вовсе нет. Просто... с тобой это совершенно новое, совсем другое ощущение. Никогда раньше не испытывал ничего подобного. Это будет всегда так, Мэл?

— Между мной и тобой — да. Самые сильные физические чувства бывают между создателем и его творением.

— Это прекрасно. Можно попросить тебя о чем-то?

Марлоу чуть склонил голову, ожидая продолжения.

— Делай это со мной только так. Чтобы я помнил на утро каждое твое движение.

Мэл улыбнулся. Прямо сейчас совершенно без причин он был абсолютно счастлив.

— Я рад что ты не жалеешь. Ты будешь помнить. Ты не сможешь забыть о связи, потому что теперь она — неотъемлемая часть тебя. Как и я сам.

Дантаниэл кивнул.

— Если ты не возражаешь, я закончу начатое. Меня все еще немного трясет от возбуждения, — шепнул ему Мэл.

Данте послушно приподнял бедра ему навстречу. Теперь ничто не имело границ. И он знал, что Марлоу будет рядом с ним всегда. Что бы ни случилось.

В темной комнате раздавался только звук влажного поцелуя. Мэл не заметил, когда коварный змей переполз к нему на грудь и завладел его губами, когда его руки оказались скованными другими руками, плотно сжимающими его запястья в кольцо. Последнее, что он помнил — алый омут воспоминаний Данте, его версия событий той ночи, когда они вдвоем разрушили первую стену и стали принадлежать друг другу безраздельно.