Терпимость

Она не предусматривает никакого способа возмещения ущерба невинным жертвам ее назойливой ярости. Она не будет слушать никаких аргументов. И снова и снова она подкрепляет свои решения апелляцией к Божественному Существу, а затем берется объяснять волю Небес, как если бы ключ к тайнам существования был исключительным достоянием тех, кто добился успеха на самых последних выборах.

Если в этой книге слово "нетерпимость" неизменно используется в смысле официальной нетерпимости, и если я уделяю мало внимания частной разновидности, наберитесь терпения.

Я могу делать только одно дело за раз.

ГЛАВА XI. ВОЗРОЖДЕНИЕ

В нашей стране есть ученый карикатурист, который получает удовольствие, спрашивая себя: что думают об этом мире бильярдные шары, кроссворды, скрипки, вареные рубашки и дверные коврики?

Но что я хотел бы знать, так это точную психологическую реакцию людей, которым приказано обращаться с большими современными осадными орудиями. Во время войны очень многие люди выполняли очень много странных заданий, но была ли когда-нибудь более абсурдная работа, чем стрельба большой Бертой?

Все остальные солдаты более или менее знали, что они делают. Летающий человек мог судить по быстро распространяющемуся красному свечению, попал он в газовый завод или нет. Командир подводной лодки мог вернуться через пару часов, чтобы по обилию обломков судить о том, насколько ему это удалось.

Бедняга в своем блиндаже испытал удовлетворение, осознав, что одним своим постоянным присутствием в определенной траншее он, по крайней мере, удерживает свои позиции.

Даже артиллерист, наводящий свое полевое орудие на невидимый объект, мог снять телефонную трубку и спросить своего коллегу, спрятавшегося в сухом дереве в семи милях отсюда, проявляет ли обреченная церковная башня признаки разрушения или ему следует попробовать еще раз под другим углом.

Но братство больших пушек жило в своем собственном странном и нереальном мире. Даже с помощью пары полноправных профессоров баллистики они не смогли предсказать, какая судьба ожидала те снаряды, которые они так беспечно запускали в космос. Их снаряды действительно могут попасть в объект, для которого они предназначены. Они могут приземлиться посреди порохового завода или в самом сердце крепости. Но опять же, они могут нанести удар по церкви или сиротскому приюту, или они могут мирно похоронить себя в реке или в гравийном карьере, не причинив никакого вреда.

Авторы, как мне кажется, имеют много общего с осадниками-артиллеристами. Они тоже владеют своего рода тяжелой артиллерией. Их литературные ракеты могут вызвать революцию или пожар в самых неожиданных местах. Но чаще всего это просто жалкие обломки, которые безобидно валяются на близлежащем поле, пока их не сдадут на металлолом или не превратят в подставку для зонтиков или цветочный горшок.

Конечно, никогда в истории не было периода, когда за столь короткий промежуток времени потреблялось столько макулатуры, как в эпоху, широко известную как Ренессанс.

Каждый Томассо, Рикардо и Энрико с итальянского полуострова, каждый доктор Томасиус, профессор Рикардус и доминус Генрих с великой Тевтонской равнины поспешили напечатать по меньшей мере дюжину дуодецимо. Не говоря уже о Томассиносах, которые писали прелестные сонеты в подражание грекам, Рикардино, которые сочиняли оды по лучшим образцам своих римских дедов, и бесчисленных любителях монет, скульптур, изображений, картин, рукописей и старинных доспехов, которые почти три столетия были заняты классификацией, упорядочиванием, сводя воедино, перечисляя, подшивая и систематизируя то, что они только что откопали из руин предков, а затем опубликовали свои коллекции в бесчисленных фолиантах, украшенных самыми красивыми гравюрами на меди и самыми тяжелыми вырезами на дереве.

Это большое интеллектуальное любопытство было очень прибыльным для Фробенов, Альдусов, Этьенов и других новых типографских фирм, которые сколотили состояние на изобретении, погубившем Гутенберга, но в остальном литературная продукция эпохи Возрождения не очень сильно повлияла на состояние того мира, в котором авторы случайно оказались в пятнадцатом и шестнадцатом веке. Честь внести что-то новое была присуща лишь очень немногим рыцарям пера, и они были похожи на наших приятелей с большой пушкой. Они редко обнаруживали в течение своей собственной жизни, насколько они были успешны и какой ущерб на самом деле нанесли их труды. Но в первую и последнюю очередь им удалось уничтожить великое множество препятствий, стоявших на пути прогресса. И они заслуживают нашей вечной благодарности за тщательность, с которой они убрали много мусора, который в противном случае продолжал бы загромождать наш интеллектуальный передний двор.