Темной-темной ночью…

Женщина зрелого возраста – хорошо одетая, элегантная, со следами дорогой косметики, – нервничала и инстинктивно сторонилась своего спутника – моложавого мужчины спортивного сложения, мятая рубашка которого не отличалась свежестью, а в повадках проскальзывало что-то вульгарно-приблатненное. Однако существовало нечто, крепко связывающее двух этих людей, принадлежащих к разным социальным группам.

Проходя мимо бара, женщина попросила принести им две большие рюмки коньяка.

Они выбрали дальний столик у окна. Женщина села и тут же поставила сумочку крокодиловой кожи на соседнее кресло, как бы отсекая своему спутнику возможность расположиться рядом.

Хмыкнув, тот уселся по другую сторону стола, напротив, но прежде поставил на подоконник свою старую потертую сумку, поставил с такой аккуратностью, словно в той заключалось нечто весьма ценное.

Им принесли заказ.

Женщина тут же отпила глоток, подождала, когда официантка отойдет подальше, затем наклонилась над столом и заговорила тихо, почти шепотом, хотя поблизости не было ни души. Тонкие черты ее лица при этом напряглись, подчеркивая ее не самый цветущий возраст.

– Итак, Анатолий, вы утверждаете, что выполнили работу. Я, конечно, выплачу остаток. Но только после того, как получу от вас убедительные доказательства.

– Ну, ты даешь, хозяйка, в натуре! – коротко хохотнул тот в довольно развязной манере. – Доказательства у меня в сумке. Вот, на подоконнике. Могу достать сей момент! Но сначала покажи мне денежки. Знаю я вас, культурных!

– Вовсе не обязательно так кричать, – заметила женщина, снова нервно озираясь. – Деньги у меня с собой. В моей сумочке.

– Так в чем же дело? – осклабился тот. – Ты мне капусту, я тебе – доказательства, и разошлись, как в море корабли, ха-ха! – он потянулся к подоконнику.

– Погодите… – остановила она его. – Сначала… сначала расскажите мне, пожалуйста, как всё это было. В деталях! – Ее глаза лихорадочно заблестели.

– Про то, как я мочканул твоего благоверного? – Анатолий поднял рюмку и выпил залпом. – Ну, слушай. Всё было по уму. Это я ведь только с виду такой шебутной. А работу всегда делаю аккуратно. Во-первых, твои подозрения, хозяйка, подтвердились на все сто. Командировкой тут и не пахло. Вместо вокзала он поехал на дачу к смазливой куколке с во-от такими ляжками!

– Это его секретарша.

– Точно! Слушай дальше. Ну, про то, что они вытворяли там ночью, я рассказывать тебе не буду, чтобы не травмировать твою нежную психику. Настало утро. Как ты и предсказывала, с первыми лучами солнца он поскакал в лес с лукошком. Лес же там рядом, через дорогу. Я – шмыг из кустов и – тенью за ним! В лесу еще никого: тишина, роса, птички поют – красотища! Я догнал его возле болотца и одним движением сбоку воткнул в него перышко под нужное ребро!

– Ох! Он долго мучился?

– Ни секунды! Падал на землю уже жмуриком. Я же профессионал. Такую практику прошел в горячих точках – будь здоров! Рука у меня будто из железа, вот потрогай! – он простер перед ней пятерню.

Она отшатнулась с брезгливой гримаской.

Он убрал руку, продолжая в прежней манере:

– Затем, как и договаривались, я обзавелся доказательствами. То есть, сфотографировал труп в нескольких ракурсах. После чего отрезал ухо. Как ты просила, хозяйка, правое, со шрамом. Фотки и ухо в сумке. Ну?! Доставай монету!

Она сделала движение к сумочке, но снова передумала:

– Но вы надежно спрятали тело?

– Как договорились! Привязал к нему камень потяжелее и спихнул в трясину. Через минуту его уже было не видать. Теперь вовек не сыщут! Он же в командировке, ха-ха! Пышка, даю гарантию, и заявлять-то не станет. Побоится скандала. Но, хозяйка, с камешком мне пришлось крепко повозиться. Умаялся. До сих пор спину ломит. Я же после ранения. Накинуть бы надо.

– В трясине… – не слыша, прошептала она и закрыла глаза изящной рукой. – Вот чего он добился… – Затем вдруг резко выпрямилась, настроение ее вмиг переменилось: – А вы не лжете, Анатолий? Я почему-то не верю вам. Вы что-то от меня скрываете!

– Сама же тянешь резину, хозяйка, а я у тебя виноват! – насупился киллер. – Ладно… Что-то я и вправду много болтаю. – Поднявшись, он открыл боковой кармашек своей сумки и достал оттуда два небольших пакета. Бросил их на стол перед ней: – Вот фотки! Любуйся! А вот ухо.

Со смесью ужаса и жгучего любопытства она принялась жадно рассматривать фотографии.

– Боже, какое у него страшное лицо! А вы клялись, что он ничего не почувствовал!

– Посмертный синдром! Ты лучше вот куда погляди! Я специально разорвал на нем рубаху, чтобы ты видела, как глубоко лезвие вошло в тело. До самых печенок!

– Боже… Какой кошмар! А ухо… Да, это его. Но почему столько крови?

– Так расчлененки без крови не бывает, хозяйка! А ухо по этой части, считай, самый вредный орган! Чуть коснись его ножом, кровища так и хлещет! Но здесь, где шрам, я специально отмыл. Ты довольна, хозяйка?

– Теперь я вижу, что работу вы сделали, – она открыла сумочку.

– Накинуть бы надо, – напомнил он.

– Я и без того вам переплачиваю.