Темное пророчество

Спасибо богам за тощие смертные тела! Мы протиснулись внутрь, и прутья встали на свои места за нашими спинами.

Снаружи змей восстал из своей кирпичной купальни, зашипел и ударился полуослепшей головой о прутья решётки, однако мы не стали задерживаться, чтобы поболтать. Мы устремились вперёд, в темноту императорской канализации.

Глава 22

Я пропоэтил

Прекраснейшие стоки

Всё, буду краток

ПРОБИРАЯСЬ ЧЕРЕЗ канализацию по плечи в холодной воде, я заскучал по зоопарку Индианаполиса. О, простые радости жизни: прятаться от германцев-убийц, разбивать маленькие паровозики и петь серенады разозленным грифонам!

Постепенно грохот змея, бьющегося о решётку, начал стихать. Мы всё шли и шли, и я уже начал бояться, что мы умрём от переохлаждения, не дойдя до цели. Но тут я заметил высокую нишу в стенке туннеля — может быть, старую служебную платформу. Мы залезли в неё, выбравшись из холодной зелёной жижи, и немного передохнули. Мы с Мэг прижались друг к другу, а Лео пытался загореться.

После третьей попытки его кожа начала потрескивать, шипеть и, наконец, загорелась.

— Идите сюда, детишки, — в ореоле оранжевого пламени его ухмылка выглядела дьявольски зловещей. — Ничто не согреет вас сильнее, чем ослепительно горячий Лео!

Я попытался назвать его идиотом, но мои зубы стучали так сильно, что выходило только «ид-ид-ид-ид…»

Вскоре наш маленький альков пропитался запахом разогретых Мэг и Аполлона, а именно: запахами печеных яблок, плесени, одеколона и легкого аромата великолепия. (Я предоставлю вам самим догадаться, какой из запахов был моим вкладом.) Пальцы на моих руках вновь стали розовыми, а не синими. К ногам вернулась чувствительность, до такой степени, что меня снова начал беспокоить железный браслет. Я даже смог говорить, не запинаясь, как пулемет Джозефины.

Когда Лео решил, что мы достаточно просохли, он выключил свой личный костер.

— Эй, Аполлон, ты классно там справился.

— С чем именно? — спросил я. — С тем, чтобы тонуть? Или вопить?

— Неа, чувак… то, как ты обвалил ту кирпичную стену. Тебе нужно чаще такое проделывать.

Я выдернул бирюзовый кусок пластика из куртки.

— Как сказал мне однажды надоедливый полубог: «Надо же, почему я сам об этом не подумал?» Я же объяснял раньше, что не могу управлять этими вспышками силы. Каким-то образом в тот момент мне удалось обрести мой божественный голос. Кирпичный раствор срезонировал на определенной частоте. Им лучше всего манипулировать баритоном в 125 децибел…

— Ты спас меня, — перебила Мэг. — Я чуть было не отдала концы. Может, поэтому ты и смог вернуть свой голос.

Не хотелось это признавать, но, возможно, она была права. В последний раз прилив божественной силы случился у меня в лесу Лагеря Полукровок, когда мои дети, Кайла и Остин, подверглись опасности быть сожженными заживо. Забота о других — логичный спусковой крючок для моих сил. В конце концов, я ведь был бескорыстным, заботливым и хорошим во всех отношениях парнем. Тем не менее, я посчитал досадливым тот факт, что моего собственного неблагополучия не хватает, чтобы получить способности бога. Моя жизнь тоже важна!

— Ну, — произнес я, — рад, что тебя не расплющило, Мэг. Что-нибудь сломано?

Она потрогала свои ребра.

— Неа, со мной всё норм.

Её неуклюжие движения, бледный цвет лица и натянутость кожи вокруг глаз говорили об обратном. Она испытывала намного больше боли, чем могла признать. Как бы то ни было, до возвращения в лазарет Вэйстейшн я мало что мог для неё сделать. Даже если бы я имел нужные медпринадлежности, перевязка рёбер девочки, едва не расплющенной огромным змеем, могла скорее навредить ей, чем помочь.

Лео уставился на тёмную зелёную воду. Он выглядел задумчивее обычного, возможно, потому, что больше не горел.

— О чём думаешь? — спросил я.

Он обернулся — никаких остроумных ответов, ни следа игривой ухмылки.

— Да просто… Гараж Лео и Калипсо: автомастерская и механические монстры.

— Чего?

— Наша с Кэл старая шутка.

Это не было похоже на смешную шутку. Но с другой стороны, юмор смертных не всегда соответствовал моим божественным меркам. Я вспомнил вчерашний разговор Лео и Калипсо с Эмми, когда они шли через большой зал.

— Это то, о чем вы с Эмми говорили? — осторожно поинтересовался я.

Он пожал плечами.

— Задумка на будущее. Не о чем волноваться.

Как бывший бог пророчеств я всегда считал будущее прекрасным источником волнения. Но всё-таки я решил не думать об этом. Прямо сейчас единственно важной целью на будущее было моё возвращение на гору Олимп, чтобы мир мог снова наслаждаться моей божественной славой. Мне приходилось думать о всеобщем благе.

— Что ж, — сказал я, — теперь, когда мы согрелись и обсохли, самое время снова покупаться.

— Веселуха, — ответила на это Мэг и прыгнула в воду первой.

Лео шел впереди, указывая нам путь поднятой над водой горящей рукой. Время от времени из карманчиков его пояса вываливалась и проплывала мимо меня какая-нибудь мелочь — липучки, кусочки пенопласта, разноцветные проводки.