Темное искушение

Пальцы Ивана источали тепло, когда провели вниз по телу к моей заднице, но прикосновение не воспламеняло. Объятия ощущались словно тлеющие угольки на ветру, неспособные вспыхнуть без искры.

Другой рукой он наклонил мою голову, чтобы углубить поцелуй, и я почувствовала знакомый привкус корицы. Они жевали жвачку с одним вкусом. У них была история. Вражда между ними была личной. Мне стало любопытно, насколько хорошо они знали друг друга, познакомились на улицах Москвы или в камере, похожей на эту?

Когда он отстранился, я дышала тихо и ровно, прикосновение его губ просто превратилось в воспоминание. Верность говорила мне, что мое место здесь, в объятиях мужчины, с которым я разделила столько всего, но моя душа молила о чем-то другом, об огне, который разгорался сам по себе: о Versace, танзаните и руках, от которых у меня перехватывало дыхание. Меня переполняли чувства, хотя внутри все рушилось.

Если я могла желать Дьявола, это значило, что и во мне была тьма.

Глава тридцать первая

oenomel (сущ.) – нечто, сочетающее в себе силу и сладость

Мила

Я должна была подвергать сомнению свой жизненный выбор, искать ключ от камеры Ивана или делать что-то хоть немного полезное. Вместо этого я сидела в гостиной с Библией на коленях и смотрела, как солнце опускается за горизонт. Книга была на русском, поэтому я не могла ее прочесть, но слова не имели значения. Это была помощь свыше, в которой я нуждалась… подобно распятию или чесночному ожерелью.

«Je hais Madame Richie. Tu hais Madame Richie. Nous haissons Madame Richie. Я ненавижу Миссис Ричи. Ты ненавидишь Миссис Ричи. Мы ненавидим Миссис Ричи». С каждым днем я все больше ненавидела гадалку. Я возложила на нее всю вину за то, что она привела в движение нечто, что я не могла остановить. Может, я и была глупа, но она должна была признаться в том, что наложила на меня заклятие, заставлявшее меня наслаждаться удушьем и прикосновениями тьмы. Несмотря на отсутствие высшего образования, я знала, что никому в здравом уме не понравится существовать без кислорода.

Входная дверь тихо стукнула, но с тем же успехом ею можно было хлопнуть – резкий щелчок вызвал вибрацию в кончиках моих пальцев. Не могло быть яснее, кто только что вошел, даже если бы его встречал марширующий оркестр. Энергия, которую он нес в себе, могла бы поспорить с визгом в фильмах ужасов, когда сверкающий нож вонзается в жертву.

Должно быть, у Ронана был плохой день.

Желудок сжался, я взяла книгу, открыла ее на случайной странице и притворилась, будто увлеченно читаю. Я стояла спиной к дверному проему, но мне не нужно было видеть, чтобы знать, что он тихо вошел в комнату. Его присутствие словно окутало меня одеялом скользящих гадюк: черных, гладких, грозящих укусить.

Мне стало любопытно, не закончились ли в Москве девственницы, которых можно было похитить. Я не считалась, ведь меня уже похитили. И я была шлюхой в душе.

Если отбросить шутки, в тот момент я несколько переживала за собственную безопасность.

Я почувствовала, как Ронан подошел к дивану напротив и сел. Мне стоило большого труда не отводить взгляда от неразборчивых букв кириллицы, но я еще не готова была признать его присутствие. Не говоря об утреннем унижении, которое вызвало румянец стыда, напряжение, которое он излучал, было примерно таким же комфортным, как прыжок в огонь.

Я поняла, что он, должно быть, знает о моей прогулке в его драгоценное подземелье, и он этому не рад. Вероятно, меня видела Юлия – у нее глаза на затылке.

Если Ронан не хотел, чтобы я спускалась туда, стоило повесить на дверь замок.

«Клик… клик». Звук нарушил тишину и пережал пульсирующую жилку на моем горле. Мой разум был в полном беспорядке, пытаясь расшифровать источник звука, но я заставила себя небрежно перевернуть страницу.

Ронан знал, что я не умею читать по-русски, но никак не прокомментировал предательски нелепую книгу в моих руках. В комнате царила тишина, если не считать непрекращающегося звука, действовавшего мне на нервы.

«Клик… клик».

Мне казалось, что это хуже, чем китайская пытка водой. Я вдруг поняла, что он будет продолжать эту игру часами и что я умру в ожидании. Я сдалась, бросила на него пристальный взгляд и спросила:

– Тебе что-нибудь нужно?

Уперевшись локтями в колени, он пристально смотрел на зажигалку Zippo в своих руках, которую то открывал, то закрывал. Он казался таким холодным, что по мне пробежал холодок.

– Скажи, зачем ты здесь. – Его акцент резал, словно ножом, но что заставило меня крепче сжать Библию, так этот тот факт, что вопрос был задан дьявольским голосом – голосом бессмертного, правившего Москвой и, вероятно, убивавшего чирлидерш просто для забавы.