Танцы на стеклах - 2

вздрагивает всем телом, распахивая ресницы. В голубых глазах

гнев и боль. Правильно, девочка, бойся меня. Бойся и

слушайся, и у нас все сложится. Она продолжает молчать,

глядя на меня с немым укором. Я знаю, что тоже виноват, но…

Всегда есть чертово «но», после которого между нами летят

искры.

   — О чем ты думала, мать твою? Безмозглая идиотка! — рычу

я, в приступе гнева ударяя по рулю. Она, обхватывает себя

руками, мелко дрожит, проглатывая рыдания.

   — Так не терпелось приступить к обязанностям

проститутки? Искала нового хозяина? Сразу трех? Shaitanah…И

сними этот балахон. От него теперь никакого проку. Я куплю

тебе новый, — продолжаю кричать на нее.

   Мэл опускает глаза, резкими хаотичными движениями

выполняя мое пожелание. Черт возьми, лучше бы оставалась,

как была…

   Под абайей у нее нежно-голубе платье с глубоким вырезом, в

который устремляется мой жадный взгляд, потом ниже — на

голые коленки, весь мой гнев окрашивается другим чувством

— еще более опасным для нее. В крови по венам разливается

жидкий огонь, и все воскресшие первобытные инстинкты

сейчас против Мэл, которая с ужасом взирает за игрой теней

на моем лице.

   — Конечно, б..ь, и наряд соответствующий подобрала! —

сквозь зубы вырывается у меня приглушенное рычание. Мэл

инстинктивно закрывает скрещенными руками грудь,

запоздалая скромность… Хочется придушить ее и утешить, а

потом снова придушить.

   — Мать твою, МЭЛ! Если бы я пришел на полчаса позже,

спасать было бы некого. В таком блядском платье тебя

отымели бы прямо там.

   — Но разве ты не этого хотел? Какая разница бордель или

эти… мужчины? — лепечет маленькая идиотка.

   — Хочешь вернуться? — рявкаю я, резко выворачивая руль и

направляя авто на стоянку перед отелем. Маневр занимает не

более двух минут. Мэл не отвечает на вопросы, продолжая

дрожать, как осиновый лист.

   — Что молчишь? Отвезти обратно? За этим Амира уговорила

на рынок тебя отвезти? Хозяина побогаче искала? Думала

одурачить удастся кого-нибудь? Думаешь, способна на что-то

больше, чем ноги раздвигать? — сыплю я обидными

обвинениями, одно абсурднее другого, но не могу

остановиться. Во мне бьет коктейль эмоций, с которым не

справляюсь. Развернувшись вполоборота, я смотрю, как страх в

лазурных глазах сменяется болью, а краска отливает от

осунувшихся щек. Ее бледная кожа кажется прозрачной, а губы

слишком красными. Белокурые волосы, спутанными локонами,

лежат на хрупких плечах. Мне даже не нужно смотреть на

волнующую ложбинку между ее грудью на задравшийся подол

платья, обнажающий стройные ноги. Достаточно этих глаз и

губ, чтобы потерять голову, разум. Сердце. Отпусти меня…

Хочется простонать, прорычать, прокричать в голос.

Отпусти…

    Или я уничтожу нас обоих. Мэл всхлипывает, чувствуя

ожесточенное противостояние внутри меня. Ее взгляд умоляет

меня остаться, ту часть меня, которая убьет любого, кто

тронет, кто взглянет на мою девочку. Я могу подарить ей ад и

небо. Она знает, конечно, знает об этом.

   Небо не для нас, маленькая.

   Пекло ада и танцы на углях — следующая ступень…

Готовься.

   Я вспоминаю, как она прижималась ко мне там… в лавке, и

чувствую болезненный укол где-то в груди. Malaki Alfadi

(серебряный ангел – араб)… Я должен учиться читать сигналы,

но, когда внутри пылает пожар, могу только гореть, и горю….

   — Я не хочу, в бордель, Адам. Ты же не за этим спас меня.

Скажи, что ты специально пугаешь меня. Что ты не

собирался… — неожиданно-тихим, надтреснутым голосом

обращается ко мне Мэл.

   — Адам, б..ь? Адам? — снова свирепею я. — Конечно, я

собирался! — вырывается у меня грозный рык. — Нахрена мне

нужна пользованная шлюха Дэвиса? Ты до конца жизни

будешь отрабатывать любимым промыслом.

   — Замолчи. Хватит! — Мэл закрывает ладошками лицо, всем

видом показывая, как мучительно для нее слушать мои слова.

   — Это ты своему пятому клиенту за ночь будешь кричать,

Sharmutah.

   И тут что-то происходит. Мэл напрягается, потом резко

подается вперед, собираясь влепить мне пощечину, но моя

реакция быстрее. Перехватываю ее запястья, удерживая на

весу. Голубые глаза сверкают гневом и непролитыми слезами,

бездонные, серебристые озера, полные боли и уязвленного

самолюбия. И я вдруг понимаю, что не хочу больше сражаться

с ней сегодня.

   — Запомни одну вещь, rohi, (моя душа – араб.) еnti melki

lelabad (ты всегда будешь моей – араб.), — говорю я на

арабском, потому что по-английски не могу. Не хочу, чтобы

она знала, как близко дотянулась, как глубоко проникла.

   — Хватит с меня твоих оскорблений, — кричит на меня Мэл,

хватаясь за ручку двери, и дергая ее на себя. — Пусти меня,

сволочь…

   Мелания

      Не могу поверить, что этот ублюдок спас меня только ради

того, чтобы сказать все это снова. Я не могу больше находится

с Джаредом в одной машине, в одной стране, в одном гребаном

мире! Это выше моих сил.

      Хватаюсь за дверную ручку, тяну ее на себя, понимая,

насколько это бесполезно.

      — Выпусти меня отсюда, сволочь! Выпусти! — кричу,

ударяя кулаком по стеклу. Костяшки пальцев взрывает боль. За

спиной я слышу гневный рык Джареда и уже через секунду

чувствую его хватку на своих волосах. Он дергает локоны на

себя, заставляя меня развернуться.