Танцы на стеклах - 2

заинтересован, хотя Али, чтобы заслужить очки перед отцом,

не раз предлагал дать мне пару уроков. Я вежливо отказывался,

стараясь минимизировать общение с ним и остальными

братьями. Других избегать было куда проще, чем Али, так как

они возглавляли филиалы компании в других странах, а в

Анмар приезжали только на семейные торжества или

экстренные совещания.

   Своего первого арабского скакуна Али получил в тринадцать.

Я тоже никогда не забуду свой первый подарок от

приближенных отца, после того, как он принял меня в свой

дом. Это был белый тигр, альбинос. Хотя считается, что белые

тигры не являются альбиносами, мне такого нашли. Ни

единого коричневого пятна, слабый, болезненный зверь, не

способный к размножению. Я думаю, поиск столь редкой

особи занял много времени. Я назвал его Кудра, что значит,

сила. Помню, как смеялись надо мной Али и его друзья, бросая

в слабого тигренка камни, и пытаясь пнуть при каждом

удобном моменте. Нора не забывала уколоть меня фразой, что

я получил единственный, достойный меня, подарок,

выражающий отношение всей верхушки Анмара к одному из

принцев. Мне не было обидно, я был зол, горел от гнева. И я

поклялся, что Кудра выживет. И он выжил, стал моим лучшим

другом, а потом грозой моего зверинца. Когда мне было

шестнадцать он напал на меня, пока я спал. Говорят, что если

дикое животное вкусило крови своего хозяина — назад дороги

нет. Не знаю, что на него нашло. Возможно, почувствовал

запах крови, потому что накануне я подрался с Али, который, в

очередной раз, пытался установить свое превосходство в доме.

Тогда, я сломал ему нос во второй раз, с огромным

удовольствием, чувствуя злорадное удовлетворение от того,

что, не смотря на разницу в пять лет, я сильнее его по всем

показателям. Меня наказали потом, но я даже не заметил

ударов. Меня могли избивать, только связав предварительно,

иначе справится с nemr abiad (белый тигр – араб.) было

невозможно. Именно в шестнадцать я получил свое прозвище.

И оно не было насмешкой. Уже нет. Я научился внушать страх

и уважение. Друзья Али давно перестали задирать меня, поняв,

что я могу быть куда агрессивнее дикого тигра, который жил в

моей комнате, как комнатная собачка.

***

Между прогулками верхом и гонками по пустыне на мощных

внедорожниках, которые любят устраивать от безделья сыновья

других миллиардеров Анмара, я посещал благотворительные

мероприятия, где постоянно сталкивался со своим дражайшим

братом. На людях Али всегда вел себя безукоризненно и

вежливо, но мы оба знали, что на самом деле испытываем друг

к другу.

   Я ничего не забыл.

   Я не из тех, кто подставляет вторую щеку.

   Мать учила меня, что все люди заслуживают прощения.

Однако не смогла простить моего отца. Поэтому я имею право

не верить тому, что она говорила.

   Жизнь показала, что женщинам, вообще, нельзя верить.

   А тем, которым можно — верить неинтересно.

   Я хранил верность своей жене ровно полторы недели со дня

свадьбы.

   После очередного молчаливого вымученного акта «любви»

практически всухую, я сдался своей природе и отправился на

виллу к своей неверной лживой пленнице. Однако, как только

я пересек границы резиденции, мои планы изменились.

   Я не собирался отказываться от секса, но решил, что Мэл еще

не усвоила урок, и хорошенько помучить ее будет правильным

решением. Она не должна чувствовать, что имеет надо мной

власть, что я все еще желаю ее с безумной одержимостью

пятнадцатилетнего подростка. Пусть дрожит и боится. Мечется

от страха и непонимания, от безысходности и шаткости своего

положения. Я могу сделать с ней что угодно и когда угодно.

Поэтому спешка только покажет мою неспособность

противостоять своему желанию разложить ее на подушках, и

ночь напролет заставлять ее кричать мое имя до тех пор, пока

не сорвет голос, пока не станет умолять меня остановиться, как

делали это другие шлюхи, когда я терял контроль.

   Несколько дней подряд я приезжал на виллу, чтобы

удовлетворять свою похоть с моими наядами. Я хотел другую,

но они знали свое дело. Их губы, руки, стройные тела и

стремление доставить мне удовольствие любым способом и в

любом количестве, не могли оставить меня безучастным. Но

мне не удавалось переключится, забыть… И представить Мэл

на месте темнокожих красавиц я тоже не мог. Теперь, когда я

знал вкус и аромат ее кожи любая имитация казалась жалкой

подделкой.

   Я мог трахать их всю ночь напролет, но все равно уходил

неудовлетворенным.

   И злым. Чертовски злым.

   Я видел источник своего нестабильного состояния в окно,

пока одна из наяд стояла на коленях и брала в рот, а вторая

щекотала языком кожу между лопатками, лаская пальцами мои

плечи. Черт его знает, где была третья… Может быть,

принимала душ, потому что я уже ею воспользовался.

   На Мэл была надета абайя, которая скрывала ее с головы до

ног, но не узнать эту чертовку было невозможно. Амир

следовал за бегающей по саду девушкой, зорко следя за ее

хаотичными передвижениями. Она, явно в приподнятом и

игривом настроении, обращалась к Амиру и что-то показывала

ему жестами. Недопустимое для женщины поведение. Шлюха

есть шлюха. Даже под чадрой суть не меняется. Хватаю ни в

чем неповинную наяду за волосы сильнее толкаясь в ее рот,