– Ждем, – даже удивилась Феола. – Считайте до пятисот, а я пока занята.
Из той же сумочки на свет появился мел, Феола принялась что-то рисовать прямо на полу. Амадо пригляделся – вроде бы как жирная запятая, только хвост у нее закручен спиралью. Несколько зигзагов вокруг, еще какая-то кривулина…
– Никогда такого не видел.
– Откуда бы? – Феола не отрывала от пола кусочек мела. Самого простого, белого, такого в любой лавке хоть ложкой ешь.
– Я изучал индейцев. В университете.
– Это ритуальное письмо. Его нигде нет. Вообще нигде, – разъяснила Феола. – им владеют только шаманы, и передают только от учителя к ученику.
– А то, что я изучал… – Амадо небрежно набросал на листе названия месяцев и показал Феоле.
– Это для всех. Эти знаки не имеют силы. Все, не отвлекайте меня…
Мел полетел в сумочку, а из сумки появился маленький, не больше ладони, бубен. Черная кожа, белая кость.
Феола встряхнула его. Раз, два, три – удар! Раз, два, три – удар!
Хавьер смотрел, словно вглядывался в нечто надмирное. Амадо молча ждал. Что поделать, если он не родился магом?
Ничего. Магов тут и без него хватает.
Марина, в девичестве Вальдес, а сейчас ритана Сегарра, была предупреждена отцом и уже ждала гостей. Даже кофе сварить приказала и пирожные на стол выставила.
Херардо подумал, что такая, как она, вполне могла дружить с Вирджинией Веласкес. Женщины были решительно не похожи друг на друга.
Вирджиния напоминала статую в своей величественности.
Марина была невысокой, хрупкой, легкой, словно птичка, светловолосой и подвижной. И Мерседес она обняла совершенно искренне.
– Бедная малышка!
Хотя малышка уже сейчас была на голову выше, чем Марина, и шире в плечах. Но – неважно. Сострадания у Марины на шестерых хватило бы. Может, это и привлекло в ней ту же Вирджинию? Чувства, которых была практически лишена полумединка?
Возможно.
Уж насколько там чувства искренние – неизвестно, но главное, что они есть. Человек может их испытывать. А мединцы – далеко не всегда.
– Я слышала о трагедии. Держись, детка. Главное – пережить этот кошмар, рано или поздно все наладится.
Мерседес кивнула.
– Я тоже в это верю. Но мне кажется, что корни трагедии в мамином прошлом. Тетя Марина, мама с вами ничем не делилась? Расскажите, пожалуйста?
Марина прикусила кончик длиннющей косы. Спохватилась и сплюнула волос.
– Вот дурная привычка… сколько уж лет, а не отвыкнуть. Мерче, ты уверена?
– Покончила с собой моя бабушка. По матери. Убили отца, не просто так, а постаравшись подставить мать. Откуда-то у отца в сейфе взялись старинные драгоценности, а потом пропали. Это не просто так. Я уверена, что мама не откровенничала, но может быть, хоть что-то она говорила? Нам бы хоть какую-то зацепку.
Марина прищурилась в сторону Херардо.
– Детка, ты уверена?..
Мерседес выпрямилась. Темные глаза сверкнули огнем, который хорошо был знаком всем обитателям Каса Норра. Глаза она унаследовала от деда…
– Если бы не тан Мальдонадо, меня бы уже и похитили, и убили, а может, и что похуже. У меня нет от него тайн.
– А у твоих родителей?
– У некроманта спрошу, – огрызнулась Мерседес. – Их эти тайны уже до могилы довели. Отца… мать может и не выкарабкаться!
Марина потупилась. Осознала.
– Прости. Ладно, я попробую все вспомнить. Проходите, располагайтесь, я прикажу подать кофе.
В уютной гостиной было тепло и солнечно. Отделка в золотистых тонах, цветы в больших вазах, легкие шторы…
Марина дождалась служанку с кофейником и сладостями и только потом заговорила.
– Ты сама знаешь, Мерче, твоя мать не слишком любила откровенничать…
Если бы Мальдонадо не был художником, он бы и не заметил, как насмешливо блеснули глаза у служанки при этих словах. Но мужчина был и умен, и приметлив. А потом вежливо кашлянул.
– Дамы, вы позволите вас оставить на минуту?
Дамы, конечно, позволили. И мужчина вышел вслед за служанкой.
Служанкой ли? Домоправительница, не иначе. Так что Херардо был исключительно вежлив.
– Сеньора, уделите мне пару минут?
– Конечно, тан. Что вам угодно?
Херардо поднял руку. В пальцах сверкнула золотая монета, которую он аккуратно вложил в руку дамы.
– Кусочек правды. Маленький такой…
– Насколько маленький, тан?
В пальцах мужчины сверкнула вторая монета.
– Ритана Марина и сеньора Вирджиния действительно такие замечательные подруги? Или не совсем?
Женщина показательно задумалась.
Третья монета. Четвертая. Пятая.
И все словно в воздухе растворяются. Свойство у воздуха такое. Или у золота… куда там фокусникам!
После шестой монеты дама раскололась.
– Да не были они подругами никогда. Так, общались, но больше для прикрытия.
– Прикрытия?
– Ритана Марина никогда сеньору Вирджинию не любила. Общалась, безусловно, но не любила. Не знаю уж, за что, но и отказа от дома ей нет, и радости от ее посещений нет. А вот только я с кучером поболтала пару раз…
– С кучером? Сеньора?
Херардо слушал очень внимательно. И о потраченном золоте не жалел. Потому что Вирджиния оказалась не так проста. Зная, что ее визиты ритане Марине не доставляют никакого удовольствия, она их и не затягивала. А вместо этого просила вызвать ей коляску с кучером и уезжала домой.