Танго верано

– Мы же перешли на ты. Спасибо, Треси, – поблагодарил ее некромант. И даже руку девушке поцеловал, галантно забрав у нее чашку с кофе. Специально для него готовила, старалась. Для всех – кофейник, а для него отдельно.

Треси покраснела от удовольствия и отправилась наводить справки. Феола промолчала. Только искра в глазах сверкнула.

Кажется, одну из подруг она выдаст замуж? А почему бы и нет? Хорошая девушка, хорошая партия, да и совместимость у них хорошая… Феола потихоньку сместилась поближе к некроманту.

– Если решите жениться на Треси – не больше четырех детей. И не сразу, лет за пятнадцать, а то она их выносить не сможет.

У Хавьера даже глаза загорелись.

– Четырех детей?!

– Я вижу, у нее хватит сил. Ну и я восстановить помогу, но это не за год делается.

Хавьер молча поцеловал руку и Феоле. Амадо покосился на них с явным неудовольствием и вернулся к допросу.

– Он страшный… нет, не внешне, хотя и внешность там ужасная, – Сальвадору тоже налили кофе. А что ж не побаловать, если человек старается, сотрудничает и не врет ни в чем. – Он тоже не прошел до конца слияние, но там дело в чем-то другом. Он просто душой весь ЕЁ. Понимаете?! И это чувствуется, это отзывается…

Именно Рамон начал собирать мединцев.

Именно он понял, как можно приспособить к делу подающего надежды художника и ювелира.

Коронелю доставляли серебро и золото, кораллы и жемчуг, приносили найденные на морском дне драгоценности – за века туда столько всего высыпалось! Он не мог опускаться на большие глубины, но среди мединцев было достаточно тех, кто легко плавал у самого дна.

И что получается?

Затрат нет, а вот прибыль есть. И ее можно пустить куда-то в оборот – с этим Сальвадор не заморачивался. У него было достаточно материалов для работы, у него был дом и галерея – и что еще надо художнику?

Да ничего!

Он знал, что Рамон ведет дела с какими-то купцами, но… с какими? О чем?

Ему это было попросту неинтересно.

Взрывчатка? Гекатомба? Жертвоприношения?

Сальвадор задрожал всем телом, но сознался, что да. Он знает. Слышал. Рамон не делился с ним подробностями, считал не то что ненадежным, но творческая личность, знаете ли! Нервы, тонкая душевная организация, избыточная впечатлительность…

Кое-что Сальвадор знал.

– Рамон просто помешался на Хозяйке. Он мечтал ее вернуть, мечтал о единении, мечтал открыть ей дорогу обратно…

– Она мертва, – Хавьер даже посочувствовал мединцу. Кое-что общее у них есть, будем честны. Сальвадора не спрашивали, но и самому Хавьеру выбора не досталось. Мединцем жить тяжко, но и некромантом – поди, поживи! Кстати…

– Почему у вас нет семьи?

– Вы же видите мои… особенности, – развел руками художник. – Найти ту, которая станет со мной жить, просто нереально. Экзальтированные идиотки? Обойдусь, благодарю покорно.

– А из ваших?

Сальвадора так выразительно перекосило, что дальше Хавьер и уточнять не стал. Ясно же! Не нравятся ему полурыбины. Имеет право.

– Я знаю женщину, которая любила мединца. Искренне.

– Мне такого не выпало, – сухо ответил Сальвадор. – А размениваться на всякое разное я не хочу. Хозяйка действительно мертва?

– Ла Муэрте не лжет, – Хавьер был полностью уверен в своих словах.

– Даже если вы это скажете Рамону, он вам не поверит. Никогда.

– И попробует вызвать это чудовище, – вздохнул Амадо.

Феола поежилась.

– У него это не получится. Но последствия могут быть плохими.

– Феола? Ты знаешь что-то, что нужно знать нам? – такие вещи Амадо чувствовал печенкой. За столько-то лет…

Феола потерла лицо руками.

– Мы можем отойти? Это не самая приятная тема.

– Да, конечно.

Двое мужчин и женщина вышли за дверь допросной. Феола вдохнула, выдохнула – и решилась.

– Это рассказал мне Адэхи. Поймите, я сама точно не знаю подробностей, но вот так. Когда индейцы уходили из этого мира…

– Они ушли навсегда? – перебил ее Амадо.

– Да. Они заплатили цену кровью и смертью – и ушли, – резко ответила Феола. – Если что, наши миры чем-то похожи на шарики. Они соприкасаются между собой, но не плотно, между ними есть пространство. Индейцы платили дорого. Им нужно было не просто уйти из этого мира, им нужно было попасть туда, где будет спокойно и безопасно. Они искали дорогу, они нашли ее, они ушли. Но при этом… что случается с шариком, если его надломить изнутри?

– Он становится хрупким, – осознал, холодея, Хавьер. Как маг, он мог оценить риски.

– Правильно. Ему нужно определенное время на то, чтобы залечить раны. После ухода индейцев прошло достаточное время, но потом Ла Муэрте избавилась от демонессы. Другого пути не было, если бы эту тварь давили здесь, они бы весь мир разнесли в пыль, она была сильной гадиной. Единственным выходом было ударить исподтишка, выкинуть ее отсюда, но… скорлупа опять надломилась.

– И теперь? – практика Амадо была недоступна, но в теории он разбирался.

– Если бы просто гибли люди, это не так страшно. Люди гибнут регулярно. Но Рамон собирается снова надломить скорлупу, и, если я правильно понимаю, у него есть маги. Составлен ритуал.

Мужчины переглянулись. А потом осознали себя идиотами.

Действительно. Ритуал, какие-то направляющие… маги! Наверняка!