Танго с ветром

В квартире Джонни распахнут балкон, и ночь невидимой кошкой переступает порог и входит в комнату. Шаг, еще шаг. Кошка-ночь скользит на мягких лапах. На пол падает светлый квадрат из ванной, где Джонни вытирается после душа. И ночь останавливается, не смея переступить границу света и тени.

Джонни бросает полотенце и пытается рассмотреть свою спину, исполосованную Котенком. Вспомнив про мазь Сони, Джонни запускает руку в карман шортов и вытаскивает тюбик. Улыбка трогает его губы, а тело вспоминает теплые легкие пальцы Сони, которыми она спасала его от ожогов.

Маленькими ножницами Джонни прокалывает пузыри. Все равно они не прирастут обратно, а заживать мокрая рана будет дольше. Ночные призраки топчутся на границе света, и Джонни чувствует их взгляд. Заклеив волдыри пластырем, Джонни надевает водолазку и джинсы.

Посмотрев на себя в зеркале, он брызгается дезодорантом, а потом прыскает на живот духами с феромонами, купленными в сексшопе.

Глава 37 Отчаяние и сомнения

Уже темно. И в воду смотреть страшно. Темнота неба неотличима от темноты моря. Только огни обозначают мир. Кажется, что катер идет по ночному асфальту, залитому водой после дождя.

И Соня невольно вспоминает Москву. Москва — дом. Ей даже не приходит в голову мысль, что можно бросить все и уехать к чертовой бабушке. Куда? Например, сюда.

Катер причаливает, Соня выходит на берег. За ней увязывается какой-то мужик. Вроде он даже и занят своими делами, но необъяснимая тревога заставляет Соню держаться ближе к толпе.

Соня в отчаянии. Она едет в полупустой маршрутке. Рядом на сиденье возникает Оди. Они сидят сзади. Их никто не видит.

— Ты видел? — спрашивает Соня Оди.

— О чем ты?

— Взгляд. Я специально приоткрыла глаза, чтобы увидеть, какой у него взгляд. Что он чувствует.

— И что тебе показалось?

— Мне показалось, что он готов меня убить.

— Убить? А если у всех мужчин в приливе страсти такие лица?

— Что? Они все хотят убить? — удивляется Соня.

— Возможно, это просто маска. Это не имеет никакого отношения к тому, что он думает. Знаешь, ты в момент оргазма тоже на черта похожа.

Соня недовольно морщится.

— Что?

Оди смеется.

— Я хотел сказать, что мужчина — агрессивное существо, и его лицо в момент страсти может выражать совсем не то, что ты ожидаешь.

Соня молчит. Маршрутка несется по шоссе, рассекая темноту фарами. Темная пелена летит навстречу. Пыльная паутина. Как на старом чердаке.

Соня обнимает Оди.

— Ну, еще заплачь, — шутит он. — Если ты его боишься, то какого черта тебе от него надо? Ты сама лезешь в ловушку, как оса в банку с вареньем.

— Ты сказал — в ловушку?

— Знаешь, любой мужчина готовит женщине ловушку. Любовь — это ловушка. Важно найти слабое место и использовать его как приманку. А потом все просто. Хорошо приманенная добыла сама сделает все, что нужно. Приберется в клетке, сварит кофе и будет уверена, что она и есть хозяйка.

— Ты злой?

— Есть немного. Но я не защищаю Джонни. Если честно, он мне не нравится. Он псих. А от психов жди беды.

— Вот!

— Ты никогда не думала, почему женщины закрывают глаза во время секса?

— Нет. Так получается.

— Смешная… Наверное, не нужно, чтобы они видели это озверевшее существо с выпученными глазами. Пусть она его воображает там, внутри своего путешествия к катарсису.

— Думаешь? — Соня уже не так уверена в своем восприятии лица Джонни.

— К тому же не забывай, что Вадик сильно испортил твое зрение.

Соня смотрит в несущуюся навстречу ночь и пытается вспомнить Вадика. Но понимает, что забыла его лицо. Забыла. И ей не жаль этого. И не радостно от этого. Просто все равно. Все равно.

Глава 38 Отъезд Малышки

Посреди номера стоят чемоданы Малышки, администратор смотрит на сломанную кровать.

— Я заплачу, — говорит Малышка и лезет за кошельком.

Раздается стук в дверь. Джонни входит сияющий, светлый, свежий. Все смотрят не него. Джонни выдерживает паузу. Время в его руках. Он теперь хозяин времени, он считает секунды. Нет никаких секунд. Время — это события. И Джонни производит события. Он производит их в своей голове и выплескивает наружу.

Конечно, это всего лишь шоу. Но что не шоу? То шоу, к которому мы привыкли, кажется нам реальностью, но на самом деле не так уж оно и реально на поверку. Малышка спутана в чувствах, она опять чувствует подвох. Она опять чувствует, что вместо реальности ей подсунули кусок органзы. И Джонни помогает ей. Ничего не случится, это никак не изменит жизнь Малышки. Она сядет в поезд и уедет. Потом ветер унесет органзу, сверкающую в ее воспоминаниях, и останется жизнь Малышки. Но в этой новой жизни у нее будут фотки, на которых она прекрасна. Джонни уже ну будет, но будет что-то другое. Разве это плохо? Разве это не стоит того, чтобы у Джонни остался объектив? Разве нет?

Возможно, он не имеет права решать за Малышку ее судьбу, но таков Джонни. Это его выбор. В конце концов, мы все друг за друга принимаем решения и не несем за них ответственности. Мы роняем фразы, даже не думая о том, что они могут изменить чью-то жизнь. По крайней мере Джонни точно знает, что останется Малышке.