Танец тюльпанов

Стоны второй пленницы стали более жалобными. Она сочувствовала Хулии, как будто все происходило на ее глазах.

Еще чуть-чуть.

Сделав глубокий вздох, Хулия приложила лицо к полу и снова потерлась виском о необработанный бетон. В горле зародился всхлип, который сдержали сомкнутые губы.

Она уже была готова сдаться, и тут в уголок правого глаза проскользнул луч фиолетового света.

Сначала она увидела женщину. Она лежала на боку, наблюдая за ней, — на покрасневших от слез глазах Сары не было ленты. В остальном разницы не было. Она тоже была связана по рукам и ногам, и ее рот был заклеен.

Во взгляде Сары Карретеро читались жалость и страх. Ее глаза были прекрасны, несмотря на то что они казались не по возрасту потухшими. В тревоге, застывшей во взгляде, была во многом повинна Хулия, но не только — ведь у нее сложилось впечатление, что женщина чем-то обеспокоена, еще когда та открыла ей дверь этим утром. Или с их встречи в Ламиаране прошло уже несколько дней?

Странный фиолетовый свет исходил от ламп, подвешенных к не слишком высокому потолку. Металлическая конструкция поддерживала широкий, но неглубокий контейнер, где росли десятки тюльпанов, красных как страсть и как кровь жертв, которым они предназначались.

Хулия оглядела помещение. Простая металлическая дверь, голые стены без всякого декора. На бетоне не было даже штукатурки. Наверху одной из стен располагалось продолговатое окно. Оно пропускало неяркий дневной свет — на улице было пасмурно.

А вот и источник гула — турбина кондиционера. Хулии сразу вспомнились плантации марихуаны, с которыми она и ее коллеги несколько раз сталкивались, но здесь были только тюльпаны, танцевавшие под действием воздушного потока.

— Мммммммм! Гррррр!

Сара пыталась что-то ей сказать.

Внезапно дверь распахнулась. Время замерло, и кровь застыла в жилах Хулии, когда она узнала лицо похитителя. В горле застряли десятки вопросов. Кляп позаботится о том, чтобы она никогда не смогла их задать.

— Что ты наделала? Идиотка! Ты не должна была меня видеть… — пожаловался похититель, хлопнув себя рукой по лицу. — Теперь мне придется тебя убить.

* * *

Сегодня меня разбудил детский плач. Мои руки в тревоге принялись искать тебя. Но ты еще не появился на свет. Потом та старая монахиня принесла мне завтрак. Опять это ненавистное миндальное печенье. Я больше никогда его в рот не возьму, когда выберусь отсюда. Но она хотя бы получше остальных. Она кладет ладонь мне на спину, поглаживает мою руку… Я благодарна за что-то человечное в этом месте, где надежда тает подобно тому, как сквозь пальцы утекает вода из ручья.

Прости, что я пишу так беспорядочно… тот ребенок, который плакал, — его родила девушка из кельи в конце коридора. Я не знаю ее имени, и мне никогда не разрешали с ней увидеться, но я рада за нее. Хотелось бы мне сейчас держать тебя в своих объятиях.

Хуже всего — настоятельница. Несмотря на молодость, в ней столько злобы. Ее взгляд заставляет меня дрожать, холод исходит не только от ее светлых глаз, но и из глубин ее существа. Сегодня, когда меня вывели в сад, я увидела ее с какой-то парой средних лет. Они смотрели на меня из окна. В их глазах я прочла ту самую надежду, которая покинула меня несколько недель назад. Я начинаю понимать, что здесь происходит. Это ужасно: несчастье одних людей питает радость других…

68

Пятница, 2 ноября 2018

— Кого и зачем? — скрестив руки, Мадрасо смотрел на доску. Он приехал в Гернику, как только узнал о похищении Хулии.

Имена жертв были написаны заглавными буквами, сверху, мелким шрифтом, шли сведения о них, которые записывались по мере поступления информации.

— Мы пытаемся найти Аймара Берасарте. Я надеюсь, что сегодня телефонная компания сообщит нам последнее доступное местонахождение его мобильного телефона, — сказала Сестеро.