Тамерлан. Хромец против русского чуда

– Остынь, настоятель, сядь! – жестко сказал князь.

Монахи не посмели ослушаться, присели.

– Рыбная ловля, грибы-ягоды, деревья срубленные – мелочь это. Ты лучше, отец Кирилл, скажи: готов ли монастырь к отпору? Случись нападение басурман – поможешь ли дружиной город удержать?

– У самого народу, кто оружие держать может, маловато, старых да немощных половина. Самим бы удержать монастырь от разорения, – сказал настоятель. И добавил осторожно: – А что, слухи о набеге татарском появились?

– Да не слыхать пока. Так спросил.

– А, – облегченно выдохнул настоятель. – Так мы пойдем. Заглянем дня через три, может, с бревнами что и прояснится?

– Заходите, святые отцы! Мои двери для вас всегда открыты.

На пороге Кирилл перекрестил князя.

– Спаси тебя бог!

Монахи ушли.

«Ваши бы слова, да богу в уши», – подумал князь. А ведь он точно знал, что в монастыре есть полсотни иноков самого разбойного вида, послушанием которого было воинское дело. И оружие в монастыре тоже было. Вроде и невелик монастырь, но не раз доказывал делом, что может устоять перед непрошеными гостями. Однако же не властен князь над монастырем и его землями – на то патриарх есть.

Мысли князя переключились на урожай. Конец июля, уж жатва скоро. Капуста, репа, брюква, морковь в закромах уже. Только, сколько ими брюхо ни набивай, все равно без хлебушка сыт не будешь. А и на хлебушек виды есть: рожь уж пожелтела, жать скоро пора. Ячмень подходит, тоже сердце радует. Пшенички бы, да семян хороших нет. Деньги надобны для семян, да земля хорошая, черная. Одно поле только пшеницу и родит сам-десят. Остальное докупать мукой приходится. Тут купцы выручают – завозят с обозами.

Вот и сейчас, как будто мысли княжеские прочитав, в город обоз купеческий втягивался. Князю с поверха видно было – от ворот к базарной площади потянулся. Надо бы кого из прислуги послать, пусть узнают: из каких мест прибыл, какие товары привез да почем.

Князь постоял немного, да и решил сам пройти. «Ноги разомну, за одним узнаю – какие новости в чужих землях. Известное дело, купцы первыми все слухи разносят».

Для таких случаев князь имел одежду попроще. Надень он княжеское красное корзно, и купцы могут растеряться слегка, оробеть, сказать не все. От своих жителей не скроешься, не останешься неузнанным: каждый горожанин или крестьянин князя своего в лицо знал, издалека кланялся. А чужим знать ни к чему, с кем разговаривают.

Накинул князь ферязь легкую, на голове – тафья, как у служилого люда, на ногах – короткие четные сапожки мягкой кожи. Стоявший у ворот княжеского подворья дружинник усмехнулся в усы: опять, дескать, князь чудит.

Федор Иванович молча показал ему кулак.

Князь прошелся по короткой улочке до базарной площади. Торг, как и всегда летом, был многолюден и шумен. Торговали с прилавков, с подвод, с лотков. И товар был на любой вкус: и ткани цветные, и горшки глиняные, и рыба свежая, что вяло рот разевала, и куры живые, за лапы связанные, и убоина разная – свинина да говядина. Даже лавчонка оружейная имелась: с ножами, копьями и прочим железом – все не хуже, чем в других городах.

Рядом, заставив от неожиданности вздрогнуть, закричал зазывала:

– Калачи сдобные! Подходи, разбирай, пока горячие!

Тьфу на тебя, горлопан!

Князь, пройдя через торг, подошел к возам. В этом месте обычно всегда торговали купцы приезжие. Они не зазывали; откинув рогожу, выставили товар на обозрение.

Обоз был небольшой – всего четыре подводы. На двух лежали ткани – парча, шелк.

Князь пощупал шелк, поцокал языком. Купец расплылся в улыбке:

– Хороший шелк, из самого Синда! Бери, задешево отдам!

Лучший способ разговорить торговца, расположить его к себе – купить у него товар.

– Почем?

– Сколь брать будешь…

– Весь тюк возьму.

Шелк и в самом деле был хорош. И лишним не будет – двор большой, людей много.

Поторговались, хотя цена и в самом деле была невелика. Но какая же покупка без торга? Традиция такая. Купишь, не торгуясь, – стало быть – транжира, а деньги счет любят.

Сговорились, ударили по рукам.

– Сам тюк заберешь или парня послать? – спросил довольный сделкой купец, пряча деньги в кошель.

– Пошли, будь любезен. В княжеский дом пусть и отнесет.

Купец окликнул паренька, что крутился у лошадей.

– Савелий, отнеси рулон шелка в княжий дом.

Князь объяснил дорогу, и подросток ушел с тюком под мышкой. А Федор Иванович решил, что после покупки и поговорить можно.

– Откуда сам будешь, торговый гость?

– Из Перемышля, домой вот возвертаемся из дальних странствий.

– Где были, что видели?

Купец к расспросам привык, в каждом городе повторялось одно и то же. Сам что-то расскажет, с ним поделятся. Так и возит – и товар, и новости.

– Э, милай! Из самого Синда добираемся. Ушли большим обозом – двенадцать людей о десяти повозках, назад, домой, – вчетвером, на четырех телегах.

– Чего так?

Купец оглянулся по сторонам, как будто бы боялся, что их услышат.

– Неспокойно в Орде, едва убечь смогли. На татарву проклятущую сильный враг напал, бой был у них прямо страшнючий. Трупов одних, говорят, – горы. Но врать не хочу, сам не видал.